Дальними маршрутами
Шрифт:
С этими священными словами шли летчики нашего полка в дальние полеты и в 1942, и в 1943, и в 1944 годах. С этими словами на устах мы готовились и к последнему штурму Кенигсберга.
…День 7 апреля запомнился нам на всю жизнь. С утра Кенигсберг бомбардировала фронтовая авиация. К полудню здесь появились тяжелые бомбардировщики.
Наш полк подходил к цели - товарной станции - на небольшой высоте. Еще на земле мы договорились о том, [190] что каждая эскадрилья будет бомбить по сигналу ведущего. Чтобы создать для этого необходимые условия, подполковник Трехин скомандовал:
– Приготовиться
По этой команде наша девятка на повышенной скорости ушла вперед, правая и левая - отстали и перестроились в колонну. Впереди и справа показалась товарная станция. На путях - несколько железнодорожных эшелонов, чуть дальше - складские помещения. Некоторые здания без крыш, видны следы недавних пожаров.
– Бомбить будем эшелоны, - спокойно докладываю командиру.
– Хорошо!
– ответил подполковник и тут же развернул группу вправо, создав тем самым лучшие условия для прицеливания.
Уткнувшись в прицел, произвожу мелкие довороты самолета. Правой рукой тяну рукоятку: сразу же открылись бомболюки. То же самое проделали штурманы ведомых самолетов. Прицелившись, нажимаю на боевую кнопку. И, как только показалась из фюзеляжа первая фугаска, со всех самолетов группы посыпались бомбы. Проходит несколько десятков секунд - и они, одна за другой, рвутся на земле. И вдруг в местах, где находились железнодорожные составы, раздался один, потом второй взрыв большой силы. Черные столбы огня и дыма поднялись в воздух.
– Горят, эшелоны горят!
– кричит стрелок-радист Пузанов.
– Порядок!
– довольным голосом сказал Трехин и с небольшим креном стал разворачивать группу, чтобы потом взять курс на аэродром.
Вторую группу вел на цель Герой Советского Союза капитан Иванов. Штурман Шевченко и ведомые экипажи бросали бомбы также по эшелонам, создав на станции дополнительные очаги пожаров. Третья группа, ведомая майором Уромовым, отбомбилась по железнодорожным складам. Штурман Захаров фугасным огнем поджег один из складов. На территории возник огромный пожар. Отлично отбомбились и группы самолетов соседнего полка, которые вели Герой Советского Союза капитан Симаков, капитаны Белоусов и Завалинич.
В этот раз тяжелые бомбардировщики наших соединений [191] и частей сбросили по различным целям Кенигсберга около 3800 бомб - «соток», «пятисоток», «тонок».
На следующий день крупные силы тяжелых бомбардировщиков возобновили боевые действия в районе Кенигсберга. Поскольку внешний обвод кенигсбергских укреплений был прорван и наши войска ворвались в город, наша авиация получила новые объекты для бомбардировки. Нам было приказано наносить удары по скоплениям вражеских войск и техники в пригородах Кенигсберга - в Науцвинкеле, Эленскруге, Грохайдекруте, Фирбрудкруге, в портах Пиллау и Хель.
…После того как майор Малышев закончил свой рассказ о Кенигсберге, из-за дощатого стола поднялся Погорецкий. Оглядев серьезным взглядом воинов, он сказал:
– Вчера ночью Московское радио передало приказ Верховного Главнокомандующего о новой блестящей победе нашей армии - о взятии Кенигсберга. За отличные боевые действия объявлена благодарность войскам, участвовавшим в боях за овладение городом-крепостью. Высокой оценки удостоены и летчики нашего полка, которые мощными бомбовыми ударами с воздуха прокладывали путь наземным войскам.
Как- то разом все мы поднялись с мест и громко стали аплодировать. И когда Герой Советского Союза летчик Иван Федоров провозгласил здравицу в честь нашей Родины, шум аплодисментов разнесся по аэродрому с ноной силой. Но вот воины успокоились, и майор Погорецкий продолжал:
– Получен приказ готовиться к полету на Берлин. Наш удар по немецкой столице должен приблизить полный крах фашистской Германии. [192]
Снова на Берлин!
В огромной полуподвальной комнате, где расположился командный пункт нашей дивизии, зазвонил телефон. Трубку берет подполковник Иван Федорович Захаренко - смуглый, всегда чем-то озабоченный человек. И вдруг его сумрачное лицо озаряется улыбкой. Он слушает очередное боевое распоряжение из штаба корпуса, торжествующе обводит взглядом присутствующих офицеров, и все понимают: произошло что-то очень значительное. Начальник штаба подошел к другому аппарату, взял трубку и, слегка волнуясь, сказал:
– Товарищ генерал, докладываю: наша цель - Берлин!
Небольшая пауза. Потом в трубке послышался твердый голос генерал-майора авиации Семена Константиновича Набокова:
– Готовить полки для удара по Берлину! Скоро буду на КП.
До прихода командира дивизии подполковник Захаренко оповестил штабы полков о предстоящей задаче. Быстро были подготовлены необходимые разведывательные данные.
Штабу дивизии было известно, что стрелковые части генерала Берзарина и танкисты генерала Богданова, прорвавшись первыми к Берлину, встретились с созданной немцами мощной огневой обороной. Враг построил на северо-восточной и юго-восточной окраинах своей столицы два огромных противотанковых рва. Здесь же немцы сосредоточили огромное количество артиллерии и даже крепостных орудий. Большая часть зенитных средств ПВО города также использовалась для борьбы с нашими танками. [193]
Еще сильнее была укреплена восточная окраина города. Здесь проходил один из самых мощных оборонительных рубежей противника: он состоял из трех-четырех линий траншей с огромным количеством артиллерийских и минометных установок. Чуть дальше, в глубине города, в предместье Панков, находился второй пояс укреплений, где были сосредоточены отборные артиллерийские танковые и стрелковые части фашистов, готовые немедленно ринуться в бой.
– Бомбардировщики нашей дивизии должны нанести удар по предместью Берлина - Панкову, - докладывая пришедшему на командный пункт командиру, с подъемом говорил Захаренко.
– Наступающие войска просят нас оказать им помощь.
Генерал подошел к висевшей в простенке карте наземной обстановки и, указывая на красные стрелы, острие которых направлено на центр германской столицы, сказал:
– Здесь идут трудные и решающие бои. Советским воинам каждый метр территории приходится буквально прогрызать. Под нашими ударами с воздуха и под ударами с земли должны быть разрушены последние бастионы немецкой обороны, прикрывающей Берлин.
Генерал положил указку на стол и, взяв в руки какие-то бумаги, строго отчеканил: