Дальний умысел
Шрифт:
Может быть, взять курс на запад – и отыщется какая-нибудь боковая дорога к Восьмидесятому шоссе? «Кровавая Трасса» – это звучало теперь прямо-таки заманчиво. Но карты у него не было, и, проехав по переулкам, которые оказывались тупиками или выводили к заросшим лесным колеям, Френсик повернул назад. Может, паромщик вернулся. Он поглядел на часы: уже два, наверняка появятся какие-нибудь люди.
Люди появились. Когда он выехал на площадь, несколько угрюмых мужчин, стоявших у здания суда, сошли с тротуара на мостовую и преградили
– Фамилия Френсик? – спросил он. Френсик кивнул. – Тебе надо к судье, – продолжал тот. – Пойдешь добром или?..
Френсик пошел добром; угрюмая компания следовала за ним по ступеням суда. Внутри здания было темно и прохладно. Френсик замешкался, но долговязый шериф указал нужную дверь.
– Судья в кабинете, – сказал он. – Заходи.
Френсик вошел. За огромным столом восседала Бэби Хатчмейер в судейской мантии; в ее лице, всегда жестком, не было ни кровинки. Френсик узнал ее с первого взгляда.
– Миссис Хатчмейер… – вымолвил он, – покойная миссис Хатчмейер?
– Для вас – судья Хатчмейер, – отрезала Бэби, – а насчет покойных лучше оставим, если не хотите без проволочек именоваться покойным мистером Френсиком.
Френсик сглотнул слюну и посмотрел через плечо. Шериф подпирал двери спиной; на поясе его явственно поблескивал револьвер.
– Нельзя ли все-таки узнать, в чем дело? – спросил он, прерывая многозначительное молчание.
Судья кинула взгляд на шерифа.
– Что ему предъявляется? – спросила она.
– Угрозы и запугивание, – отвечал шериф. – Незарегистрированное огнестрельное оружие. Запасное колесо с героином. Вымогательство. Что скажете, судья, то и пришьем.
Френсик плюхнулся на стул.
– Героин? – ахнул он. – Как, то есть, героин? У меня никакого героина…
– По-вашему, никакого? – спросила Бэби. – Херб вам покажет, правда, Херб?
Шериф за спиной Френсика кивнул.
– Его машину, поди, уже разобрали в гараже неподалеку, – сказал он. – Если надо, улики сейчас будут.
Но Френсику не надо было улик. Он втянулся в стул и смотрел на мертвенное лицо Бэби.
– Чего вы хотите? – выговорил он наконец.
– Правосудия, – кратко ответствовала Бэби.
– Правосудия? – усомнился Френсик. – Это вы-то говорите о правосудии, а сами…
– Показания будете давать сейчас или завтра на суде? – осведомилась Бэби.
Френсик опять поглядел через плечо.
– Я бы хотел дать показания незамедлительно, только с глазу на глаз, – сказал он.
– Побудь снаружи, Херб, – кивнула Бэби шерифу. – Далеко не отходи. Может быть, придется…
– Не придется, – поспешно сказал Френсик. – Уверяю, что нет.
Бэби одним движением отмахнулась от его уверений и удалила Херба. Когда дверь затворилась, Френсик достал
– Так, – сказала Бэби. – Слушаю ваши показания.
Френсик подался вперед. Он хотел было сказать: «Вы же не можете так со мной поступить», но это клише, затертое его бесчисленными авторами, явно не годилось. Она могла. Он был в Библиополисе, а Библиополиса не было на карте мира.
– Чего вы хотите от меня? – спросил он слабым голосом.
Судья Бэби откинулась в кресле.
– С вашей стороны, мистер Френсик, это любопытный вопрос, – заметила она. – Вы являетесь в наш город, запугиваете одного из наших граждан, угрожаете ему и теперь спрашиваете, чего я хочу от вас.
– Я не угрожал и не запугивал, – возразил Френсик. – Я приехал сказать Пиперу, чтобы он больше не слал мне рукописей. Он мне угрожал, а не я ему.
– Если вы так собираетесь защищаться, то скажу заранее, что в Библиополисе вам никто не поверит, – покачала головой Бэби. – Мистер Пипер известен как самый мирный, самый незлобивый из здешних обитателей.
– Здесь он, может быть, и мирный, – сказал Френсик, – но из Лондона…
– Вы сейчас не в Лондоне, – сказала Бэби, – вы сидите у меня в кабинете – скажите спасибо, если под себя не наделаете.
Френсик воспротивился.
– Вы бы, может быть, тоже наделали под себя, – сказал он, – если бы вам предъявили обвинение, что у вас запасное колесо с героином.
– Тут вы, пожалуй, правы, – кивнула Бэби, – за это вам причитается пожизненное. Угрозы и запугивание, оружие и вымогательство – в сумме пожизненное плюс девяносто девять лет. Вы уж лучше подумайте, а потом говорите.
Френсик подумал и заметил, что трясется еще сильнее: и то правда, как бы под себя не наделать.
– Запугиваете, – выдохнул он.
– Да ничуть, – улыбнулась Бэби. – Кстати, тюремный сторож – дьякон у меня в церкви. Девяносто девять лет вам сидеть не придется. Самое большее три месяца, только в кандалах. И смерть натуральная: змеи и тому подобное. Вы ведь полюбовались на наше маленькое кладбище?
Френсик кивнул.
– Там для вас места хватит, – продолжала Бэби. – Надгробия не будет, надписи тоже – кому это надо? Бугорок и травка, вот и все. Выбирайте.
– Между чем и чем? – спросил Френсик, обретя голос.
– Между пожизненным плюс девяносто девять и тем, что я вам посоветую.
– Пусть будет, как вы мне посоветуете, – сказал Френсик, который не видел возможности выбирать.
– Что ж, – сказала Бэби, – в таком случае признавайтесь.
– Признаваться? В чем?
– Да в том, что вы сами написали «Девства ради помедлите о мужчины» и свалили это на мистера Пипера, обманули Хатча, за ставили мисс Футл поджечь усадьбу и…
– Нет, – вскрикнул Френсик. – Нет, никогда. Я скорее… – Он замолк. Что он – скорее? На лице у Бэби было такое выражение… – Не понимаю, зачем мне в этом признаваться? – сказал он.