Дальнобойщик
Шрифт:
Леннокс с некоторым недоумением воззрилась на пустой видеообъём, поглядывая на претора. Не за тем же он вызвал её и шефа Невилла, чтобы продемонстрировать им голопроектор.
– Не стану ходить вокруг да около, агент Леннокс, шеф Невилл, – проговорил Йоргенссен, набирая на встроенной в столешницу панели управления проектором некую комбинацию. Пустой видеообъём словно провалился в глубину, посветлел, затем в нём возникло изображение географической карты какой-то местности, в которой Леннокс и Невилл почти сразу опознали ту часть Южной Америки, которая когда-то именовалась Аргентиной и которая в данное время представляла собой пёстрое скопление разномастных коммун и общин, ведущих между собой активную торговлю и обмен технологиями. Крупнейшими из них являлись Новый Буэнос-Айрес, Росарио, Мендоса, Кордова и Комодоро-Ривадавия. Причём последняя в последние три года
– В каком смысле? – не поняла Кристина.
Вместо ответа претор УНБ набрал новую комбинацию на панели управления проектором, выводя на трёхмерный экран изображение какого-то довольно крупного комплекса, в котором не без труда можно было опознать древний то ли завод, то ли исследовательский центр. Территорию его покрывала довольно густая растительность, строения были частично разрушены временем и непогодой, однако большинство построек всё ещё находилось в довольно неплохом состоянии. Судя по растительности, место располагалось где-то в Южной Америке, но где именно, Кристина не могла сказать без дополнительной информации.
– Всем нам, ныне живущим на этой планете, хорошо известно, к чему более тысячи лет назад привела тупость и жадность наших предков, – Йоргенссен внимательно оглядел Леннокс и Невилла, однако те не произнесли ни слова, ожидая, какую именно информацию намерен донести до их сведения руководитель Управления. – Нежелание идти на компромиссы с соседями по планете, стремление использовать природные ресурсы лишь для себя одних, а не для всех, непонятные нам принципы толерантности и прочей чепухи, желание возвыситься над остальными привели в итоге к термоядерной бойне, которая низвергла цивилизацию Терры в бездну… и откуда она же и возродилась, но в более приемлемом виде, нежели то извращение, что имело место быть до Судного Дня. От старого мира мало что осталось, кроме упоминаний в учебниках по истории, да развалины древних мегаполисов, в которых очень любят копаться археологи и искатели сокровищ, невзирая на опасности, с которыми можно столкнуться в этих самых развалинах.
Претор Йоргенссен умолк и, налив в стоящий перед ним стакан фруктового сока, жестом предложил то же самое сделать и посетителям. Леннокс и Невилл, переглянувшись между собой, взяли стоявшие перед ними пластиковые бутылочки с таким же фруктовым соком и наполнили напитком стоящие перед ними стаканы.
– Вам должно быть известно, что на момент событий, которые привели к Армагеддону, в мире насчитывалось двенадцать государств-обладателей ядерного оружия, – продолжил Йоргенссен. – Самые крупные арсеналы были, разумеется, у России и Североамериканских Соединённых Штатов, далее шли Британия, Китай и Франция. Ядерные арсеналы Индии, Пакистана, Алжира, Австралии, Ирана, Израиля и Северной Кореи были куда меньше, правда, это не помешало израильтянам зажечь фитиль термоядерной войны. Впрочем, речь сейчас не о них. О них вам и так известно. Речь сейчас пойдёт о другом.
Йоргенссен сделал паузу и оглядел присутствующих в его кабинете. Однако Леннокс и Невилл молча глядели на претора, ожидая, что он скажет дальше и почему он вообще заговорил о древних арсеналах атомного оружия. Оружие массового поражения предков было по общему согласию предано анафеме и ни о каких разработках чего-нибудь подобного и речи не шло. К космическим программам Российской Директории и КША это не относилось, но здесь речь шла о термоядерных двигателях, работавших на «холодном» синтезе, который так называемые «учёные» Старой Терры считали шарлатанством и далёкой-далёкой реальностью. Ведь на даже самом совершенном дизельном двигателе даже до Луны не долететь, что уж говорить о внешних планетах! Но это было единственным исключением из правила. Даже в энергетике никто не использовал ядерные реакторы – предпочтение отдавалось дизель-электрическим станциям, ГЭС, ветровым и геотермальным энергостанциям. Настолько сильное отвращение испытывали современные терране по отношению ко всему, что так или иначе было связано с ядерными технологиями.
– На момент, предшествовавший Судному Дню, было известно ещё о пяти странах, подошедших вплотную к созданию собственного ядерного оружия, – произнёс претор. – Аргентина, Швеция, Египет, Индонезия и Бразилия. Ядерная программа последней позиционировалась, как сугубо мирная, однако было известно, что в ядерном центре Гуаратиба и на заводе по обогащению ядерного топлива в Резенди находилось – по разным оценкам – от двадцати семи до шестидесяти килограммов высокообогащённого урана и около пятидесяти килограммов оружейного плутония. По вполне определённым причинам создать свою бомбу бразильцы не успели, впрочем, как и все остальные. В настоящее время окрестности Гуаратибы и Резенди являются зонами радиоактивного заражения, нахождение там без противорадиационных скафандров смертельно. Всего лишь пятиминутное пребывание в тех зонах гарантирует дозу облучения порядка двадцати пяти зивертов, а это гарантированная смерть. Не спасёт даже антирад. Последствия ударов по атомным центрам, чтоб им пусто было!
Йоргенссен печально покачал головой, как бы говоря тем самым, что понять тупоумие предков современным жителям Терры очень и очень сложно, если вовсе возможно.
– Однако радиоактивное загрязнение данных территорий не имеет отношение к теме нашего разговора. Имеет к ней отношение совсем другое…
Претор УНБ снова выдержал паузу, заставив Кристину усмехнуться про себя. Йоргенссен явно обладал актёрским талантом, возможно, в его лице кинематограф Конфедерации потерял выдающегося актёра. Возможно. Но в данный момент Дэвид Йоргенссен являлся главой ведомства, отвечающего за безопасность КША, и на этом посту он зарекомендовал себя как профессионала высшей категории.
– В конце сороковых годов XX века по старому исчислению Аргентина начала работы в области атомной энергетики, чему в немалой степени способствовали бежавшие туда после разгрома нацисткой Германии немецкие учёные. В период с тысяча девятьсот пятьдесят восьмого по тысяча девятьсот семьдесят второй годы по старому календарю были введены в строй четыре исследовательских ядерных реактора, в тысяча девятьсот семьдесят четвёртом году была пущена в строй первая аргентинская атомная станция «Атуча-1». Два года спустя после этого события власть в стране захватила военная хунта генерала Редондо, после чего ядерная программа Аргентины резко активизировалась. Но поражение в войне за Фолклендские острова, нанесённое хунте британцами шесть лет спустя, и приход к власти гражданского правительства фактически затормозили военную атомную программу Аргентины. Затормозили – до две тысячи тридцать седьмого года, когда власть в стране захватила очередная военная хунта во главе с генералом Хосе Луисом Бельграно.
– А что тогда произошло, сэр? – осторожно спросила Леннокс. – Я, уж простите, несколько не в курсе тех событий.
– Они особо не описываются в исторических трудах, во всяком случае, о деятельности хунты Бельграно лишь вскользь упоминается в школьных учебниках по древней истории. Но в специальной литературе этому периоду истории Аргентины отводится немало места, между прочим. И вот почему.
Йоргенссен снова наполнил свой стакан соком и одним махом опорожнил его.
– Генерал Бельграно, придя к власти, почти сразу же реанимировал аргентинскую ядерную программу, сделав упор на её военной составляющей. Причина этого крылась в реваншизме военных, в их желании вернуть Фолклендские острова под контроль Аргентины, в обострении отношений с Чили и Парагваем. Да и приобщиться к «ядерному клубу» было для них весьма заманчиво.
Разумеется, военный конфликт с Парагваем в две тысячи сорок первом – две тысячи сорок втором годах и напряжённость в отношениях с Чили не способствовали исследованиям, но после две тысячи сорок четвёртого года Аргентина резко ускорила процесс. Был построен «Объект-1» в Пильканьеу, в бывшей провинции Рио-Негро, который сразу же был засекречен. В сорок девятом году китайский разведывательный спутник зафиксировал странный всплеск гамма-излучения в Южной Атлантике, в акватории моря Скоша. Возникло подозрение, что аргентинцы провели подводное ядерное испытание, но официальный Буэнос-Айрес отрицал подобное, а подтвердить или опровергнуть факт проведения Аргентиной испытания атомной бомбы так и не удалось. Время было такое, что не до того было. Война в Центральной Африке, конфликты в Камеруне, Мозамбике, Венесуэле, напряжённость в Европе – всё это поглощало львиную долю внимания мирового сообщества. На этом фоне даже такое событие, как возможное испытание Аргентиной собственной ядерной бомбы, прошло как бы на втором, если не на третьем, плане.