Дальняя дорога
Шрифт:
Я твержу себе, что следовало начать с чего-нибудь романтического, с воспоминания или поступка, который доказывает, каким хорошим ты был мужем. Например, вспомнить выходные на пляже, когда мы впервые занимались любовью, или наш медовый месяц, когда ты подарил мне шесть картин. Или, может быть, заговорить о письмах, которые ты писал, или о том, как ты смотрел на меня, когда я разглядывала очередную картину. И все-таки, по правде говоря, повседневные мелочи нашей совместной жизни – вот что я считаю самым важным. От твоей улыбки за завтраком радостно
Я знаю, тебе нелегко, и страшно жалею, что ничем не могу помочь. Не могу смириться с тем, что больше никогда тебя не утешу. Вот о чем я прошу: несмотря на свою грусть, не забывай, какое счастье ты мне подарил. Не забывай, что я любила человека, который отвечал мне взаимностью, и это был лучший подарок, который я когда-либо надеялась получить.
Я улыбаюсь, когда пишу письмо, и надеюсь, что ты тоже найдешь в себе силы улыбнуться, когда прочтешь его. Не погружайся в скорбь. Вспоминай меня с радостью, с которой я всегда думала о тебе. Потому что больше всего на свете я хочу, чтобы ты улыбался, думая обо мне. В твоей улыбке я буду жить вечно.
Я знаю, ты страшно скучаешь. Я тоже. Но мы не утратили друг друга, потому что я – часть тебя, и так было всегда. Мы носим друг друга в своем сердце, и ничто этого не изменит. Я люблю тебя, мой милый, и ты любишь меня. Не забывай. Помни о нас. И понемногу ты исцелишься.
Рут.
– Ты думаешь о письме, которое я тебе написала, – говорит Рут. Я распахиваю глаза и устало прищуриваюсь, чтобы вглядеться.
Рут за шестьдесят, и ее красота оттенена мудростью. В ушах маленькие бриллиантовые сережки – подарок, который я преподнес жене, когда она ушла на пенсию. Я тщетно пытаюсь смочить губы слюной и хрипло спрашиваю:
– Откуда ты знаешь?
– Несложно догадаться. – Рут жмет плечами. – У тебя все на лице написано. Хорошо, что ты никогда не играл в покер.
– Играл – на войне.
– Может быть. Но сомневаюсь, что ты выигрывал по-крупному.
Я признаю ее правоту слабой улыбкой.
– Спасибо за письмо, – сипло произношу я. – Сомневаюсь, что выжил бы без него.
– Ты бы умер с голоду, – соглашается Рут. – Потому что всегда был упрям.
Меня охватывает головокружение, и образ жены расплывается. Становится все трудней сосредоточиться.
– В тот вечер я съел кусок тоста.
– Да, знаю. Ох уж этот тост, завтрак вместо обеда. Уму непостижимо. И тоста было недостаточно!
– Но хотя бы что-то. И потом, в любом случае подходило
– Мог бы приготовить блины. И яичницу. Тогда у тебя хватило бы сил вновь ходить по дому. Ты бы смотрел на картины, мог вспоминать, как прежде.
– Я был еще не готов. Я боялся, что будет слишком больно. И потом, одной картины не хватало.
– Нет, – говорит Рут и поворачивается к окну, в профиль. – Ее просто еще не привезли. Только на следующей неделе…
Несколько секунд она молчит, и я понимаю, что Рут думает не о письме. И не обо мне. Она думает про стук в дверь. Он раздался неделю спустя, и на пороге я обнаружил незнакомую женщину. Рут печально опускает плечи, и в голосе жены я слышу сожаление.
– Жаль, что мы разминулись, – говорит она, словно обращаясь к самой себе. – Я бы охотно с ней побеседовала. У меня столько вопросов…
Последние слова полны глубокой грусти, и, несмотря на свое состояние, боль нахлынула неожиданно для меня.
Гостья была высокой и привлекательной на вид. Морщинки вокруг глаз намекали, что она много времени проводит на солнце. Светлые волосы, стянутые в небрежный хвост, вылинявшие джинсы и простая блузка с короткими рукавами… Но кольцо на пальце и «БМВ», припаркованный на обочине, говорили о безбедном существовании, совершенно не похожем на мое. Под мышкой женщина держала сверток в простой коричневой бумаге, знакомого размера и формы.
– Мистер Левинсон? – уточнила она.
Я кивнул, и женщина улыбнулась.
– Меня зовут Андреа Локерби. Вы меня не знаете, но ваша жена, Рут, когда-то учила моего мужа. Это было давно, и вы, наверное, уже не помните, но его звали Дэниэл Маккаллум. У вас найдется пара минут?
От удивления я даже не сразу смог подобрать слова. Знакомое имя непрерывно звучало в голове. Я в недоумении отступил в сторонку, чтобы впустить гостью, и провел ее в гостиную. Я сел в кресло, Андреа устроилась напротив, на кушетке.
До тех пор я не знал, что сказать. Услышать имя Дэниэла спустя почти сорок лет, после смерти Рут, было для меня сильнейшим шоком.
Женщина прокашлялась.
– Я приехала, чтобы выразить свои соболезнования. Я знаю, что ваша жена недавно скончалась. Это большая потеря.
Я моргнул, пытаясь подобрать слова, которые смогли бы выразить поток чувств и воспоминаний, который грозил меня захлестнуть. «Где Дэниэл? – хотелось мне спросить. – Почему он исчез? Почему не пытался связаться с Рут?» Но я ничего не смог сказать. Лишь хрипло повторил:
– Дэниэл Маккаллум?
Андрея отложила сверток в сторону и кивнула.
– Он несколько раз упоминал, что частенько приходил к вам в гости. Ваша жена с ним занималась.
– И… он ваш муж?
Она на мгновение отвела взгляд, прежде чем вновь посмотреть на меня.
– Я второй раз замужем. Дэниэл умер шестнадцать лет назад.
При этих словах я почувствовал, как внутри все начало неметь. Я попытался подсчитать, сколько ему было лет, но не смог. Одно лишь я знал наверняка: он был очень молод. Как нелепо… Наверное, Андреа поняла, о чем я думаю. Она продолжала: