Дальше фронта
Шрифт:
Но сейчас – не тот случай. Не касаюсь умственного и нравственного уровня лично вас и вообще всех, кто допущен к проекту. Скажу проще – теперь у вас просто нет такой возможности. Люди больше не могут причинить нам никакого вреда. Вот мы ничего и не опасаемся.
– Я правильно понял – за время нашей разлуки что-то изменилось кардинальным образом? Вы узнали о себе нечто такое, что пока неизвестно нам?
– А вам ведь ничего и не было известно. Кроме самого факта существования некоего феномена. И того, что вам удалось выяснить за время не столь уж продолжительного знакомства с единственным
– Ну, не только ведь наш с вами контакт имел место. Там, – Ляхов указал большим пальцем себе через плечо, на север, – тоже проводятся кое-какие эксперименты.
– Не сомневаюсь. После нашего прощания прошло уже больше полугода, я не ошибаюсь? Время там и здесь течет примерно одинаково?
– За исключением единственного сбоя – вроде бы так.
– Ну и что же вам удалось узнать? О механизме процесса, об особенностях взаимодействия объектов с окружающей средой, об уровнях фазовых переходов, ну и так далее…
Ответить Ляхову было нечего, кроме как того, что сам он вернулся домой меньше месяца назад и по причине загруженности другими делами просто не имел возможности знакомиться с результатами чужих исследований.
– Если бы они были, результаты, – резонно возразил Шлиман, – направляя вас в повторную экспедицию, хоть какими-то практическими советами вас бы снабдили. А вас ведь послали именно потому, что не узнали ничего. Вдруг вы здесь сумеете что-то выяснить…
Все это время Вадим сидел, опершись локтями о колени, по общей с Ляховым привычке ковырял палочкой толченый кирпич дорожки. Словно бы даже и не вслушиваясь в разговор.
И Шлиман его тоже игнорировал. Вообще, это интересная черта некробионтов, Ляхов отметил ее с первого дня. Внимание фиксируется на единственном объекте, который воспринимается как главный, а остальных он если и замечает, то в минимальной степени. Тоже, кстати, тема для исследований.
– В общем-то, вы правы, Микаэль. Ни черта мы не знаем, и даже как подступиться, понятия не имеем. Поделитесь, чем можете. К взаимной пользе. Зачем-то же вы меня звали. И ждали…
– Да, звал. Тогда… Еще сам ничего не понимая. Мне ведь было очень одиноко, Вадим. Я не мог так сразу перестать чувствовать себя одним из вас. Меня тянуло в мир людей. Я не знал, как жить здесь. На самом деле считал, что можно, а то и необходимо наладить и поддерживать связь между тем и этим светом… Предполагал, что можно наладить взаимополезные контакты…
– Теперь – не думаете?
– В том смысле, что раньше – нет. Дипломатические отношения между живыми и загробным миром, в их человеческом понимании – абсурд. Разве что действительно – почтовое сообщение установить…
Шлиман улыбнулся одними губами.
– Честно говоря, вам бы следовало объявить информацию о нашем существовании величайшей государственной тайной. И не только государственной. Ведь если широким массам станет известно, что тот свет действительно есть, и туда можно попасть, причем не только естественным образом, но и с помощью научных приборов, сходить и вернуться, вся ваша цивилизация может рухнуть.
Прежде всего станут ненужными религии. Зачем верить, если знаешь? Миллионы людей, потерявших близких, будут стремиться воссоединиться с ними раньше срока. Еще миллионы просто так захотят посмотреть, что здесь делается, из любопытства, из любви к приключениям. Исчезнет страх смерти, как дисциплинирующий фактор, конечность жизни перестанет быть стимулом к творчеству, к потребности родить и воспитать наследников…
– А вам-то какая забота? – впервые вмешался в разговор Вадим. – Вас станет больше, вам станет веселее…
Шлиман повернулся к нему, довольно долго рассматривал в упор.
– Гм, интересно. Ваш брат-близнец? Хотя аура существенно отличается. А забота у нас простая. Нам совершенно не нужен здесь наплыв переселенцев. У нас уже сложилась самодостаточная община… Это, кстати, и есть главная причина, по которой я решил с вами встретиться.
– Вроде как настоящему Израилю не нужны переселенцы не европейского происхождения? – спросил Ляхов, который знал о длящейся уже полвека борьбе евреев-ашкенази [75] с проникновением в их светское государство единоверцев из Африки и Азии.
75
Ашкенази – евреи германского, польского, российского происхождения, говорящие на идиш.
– Так и есть, пусть и несколько в другом смысле. Дело в том, что, как вы правильно в свое время догадались, некробионты могут попадать именно сюда лишь только во время работы ваших генераторов и еще сутки, двое после их выключения. Завеса времени постепенно густеет и становится непроницаемой. То есть наряду с нужными нам лицами успевает просочиться несоразмерно большое количество нежелательного контингента. В то же время действительно заслуживающие того кадры, которым не повезло умереть в подходящий момент, уходят в буквальном смысле навсегда.
Ляхов не стал выяснять критериев желательности. Вряд ли скажет, а если и да, то разговор снова может уйти в мистические дебри.
– И вы хотите от нас…
– Да, вы правы. Я хочу заключить с вами соглашение, договор. О взаимопомощи и сотрудничестве. Вы с помощью своих генераторов можете обеспечить нам строго дозированный приток населения. Все необходимые параметры мы вам сообщим.
Вот оно как! Вполне по-божески. Заслужившие того праведники – сюда, на жизнь вечную. Грешники – в отвал! А мы – вертухаи на проходной? Приходит человек с записочкой – пропускаем, нет – прикладом в зубы. А найдутся сообразительные ребята (и с той, и с другой стороны), так можно наладить торговлю индульгенциями. А может, кстати, так оно и делалось всегда? С Древнего Египта. Кто знает, чем еще, кроме генератора Маштакова, дверка открывается? Тамошние жрецы, пожалуй, не глупее нынешних были.
Да постой, а Розенцвейг с его приятелями?
Двойник, больше не вступавший в разговор, чему-то тихонько улыбался. Может быть, той же самой мысли.
– Интересно, – кивнул Ляхов. – А в чем, как говорится, наш кербеш? [76]
– Общую выгоду всегда можно найти. К примеру, мы можем оказать содействие в организации службы ассимиляции для ваших людей. Кого вы сочтете нужным сюда направить. С двух сторон проводить совместные научные исследования глубочайших тайн естества. Предполагаю, от этого будет огромная, сейчас еще непредставимая польза для всего человечества…
76
Кербеш – выгода, прибыль (жарг.).