Дальше фронта
Шрифт:
Каждый отряд численностью от ста до двухсот человек сочетал в себе свойства десантно-штурмового подразделения, отряда глубокой зафронтовой разведки, военной контрразведки, имея в своем составе также специалистов-детективов и экспертов-криминалистов, способных как расследовать преступления, в том числе и уголовные, так и грамотно их имитировать в политических целях. Универсальные, короче говоря, структуры, если ими умело руководить и знать, когда и как использовать.
Вот только в качестве полевых войск они годились ровно в такой же степени, как ночной цейссовский бинокль для рукопашного боя или штучная снайперская винтовка для штыкового. Можно, но нерационально.
Еще Стрельникову было позволено, в целях обеспечения выполнения основной задачи, подчинять себе любые подразделения
С этими полномочиями Стрельников и должен был решать вроде бы понятную, четко сформулированную задачу. Отнюдь не начиная широкомасштабных боевых действий, исключительно методами поисково-диверсионной деятельности вскрыть расположение опорных пунктов и баз снабжения противника, выявить его реальную боеспособность. По возможности (и исходя из фактической целесообразности) организовать деблокирование российских гарнизонов, продолжающих удерживать свои расположения. Как вариант – наладить между ними устойчивую связь и взаимодействие.
Продолжать и совершенствовать практику направления на занятую мятежниками территорию малых диверсионных групп, устранять руководителей низшего и среднего звена, нарушать вражескую связь, минировать важные в военном и пропагандистском значении объекты. Используя форму и знаки различия противника, инициировать столкновения между отдельными формированиями инсургентов. И так далее.
Как раз здесь Стрельников чувствовал себя вполне компетентным и способным сделать то, что от него требуется. Он полностью разделял мнение авторитетов своей профессии, что «стратегия непрямых действий», реализуемая отнюдь не вооруженной мощью государства, а именно спецслужбами, и даже талантливыми дилетантами-одиночками, приносит не в пример больший эффект с гораздо меньшими потерями и усилиями.
Беда была в том, что вторым уровнем отданных ему приказов, дословно, от имени Чекменева, изложенных порученцем, являлось требование – до поры до времени не нанести мятежникам морального ущерба, который бы мог подавить их волю к сопротивлению. То есть приставить пистолет к виску и в то же время посеять сомнения в том, заряжен ли этот пистолет.
Как старый спецслужбист, Виктор Викторович хорошо понимал смысл затеянной Чекменевым игры и отдавал должное глубине его стратегического мышления, а вот в роли, ныне ему отведенной, испытывал глубокое раздвоение личности. Ну, вот если человеку в судебном процессе поручить одновременно исполнять функции прокурора и адвоката. И в каждой ипостаси дело непременно выиграть.
Натура с более гибким складом ума, например, лорд Генри из «Портрета Дориана Грея» (а то и Вадим Ляхов), нашла бы в подобной ситуации массу интересных возможностей и удовольствий, но не полковник Стрельников.
Он видел здесь только совершенно не нужную ему головную боль. Однако Игорь Викторович Чекменев знал, что делал. И нашел для своих иезуитских планов идеального исполнителя. Стрельников будет решать каждую из поставленных задач четко и точно, ни на шаг не отступая от буквы приказов (особенно памятуя о случившемся и по его вине тоже проколе с уничтожением верхушки национально-освободительного комитета). И в итоге на стыке этих двух ситуаций возникнет третья, которая и предоставит Чекменеву новое, взамен утраченного, окно стратегических возможностей.
И в заключение посланец передал, что поручик Уваров отзывается в Москву, в распоряжение начальника управления, с одновременным производством, за боевые заслуги, в чин «штабс-капитан».
Сейчас Стрельников сидел в своем кабинете на той самой укрепленной базе на правом берегу Вислы, где приходил в себя после ранения Уваров и где в отдельном помещении, отгороженном броневыми дверями, размещалась служба военинженера Леухина.
Сам он тоже здесь присутствовал, одетый, правда, не в затертую кожанку, а во вполне респектабельный штатский костюм спортивного покроя. Из серовато-бежевого букле, с брюками гольф, заправленными в высокие шерстяные гетры, в тяжелых рыжих ботинках. И подходящая к наряду тирольская шляпа висела на крючке вешалки. Ну натуральный мелкопоместный пан с претензиями, собравшийся на охоту в Западные Карпаты или Высокие Татры.
Панорама, спроектированная прямо на крашенную под слоновую кость стену комнаты, изображала Варшаву, снятую под углом сорок пять градусов и с высоты метров триста. С отчетливым изображением улиц, переулков, отдельных домов и проходных дворов в их подлинном виде.
Но это не было аэрофотосъемкой, всегда требующей грамотной расшифровки. Это был скорее макет, выполненный сумасшедшим архитектором, положившим не один десяток лет жизни, чтобы воспроизвести точную копию миллионного города и в полном соответствии с оригиналами раскрасить улицы, дома и скверы. Он даже озаботился тем, чтобы нанести границы муниципальных районов, названия улиц, главнейших объектов и в ключевых точках нумерацию домов.
И вся картина была покрыта россыпью красных и зеленых световых точек. Словно оспа накрыла город. Где-то огоньки группировались кучно, целыми созвездиями, но по большей части расползлись по макету крайне рассеянно и неравномерно, соблюдая при этом непонятную на первый взгляд, но все-таки систему.
А на столе напротив стены с проекцией у Стрельникова лежала распечатанная копия этой же схемы, однако значительная часть красных и зеленых звездочек здесь размещалась иначе.
– Как видите, Виктор Викторович, – говорил Леухин, – за неделю наши клиенты развезли гостинцы по всему городу и тем самым, как и замышлялось, раскрыли нам почти полную дислокацию своих боевых групп и опорных пунктов. Красные отметки – это боеприпасы, которые до настоящего времени находятся в своих заводских упаковках, зеленые – отдельные виды вооружения, имеющие индивидуальную маркировку. СПГ, СГА [32] , пулеметы, ЗРК… Так что достаточно вашего приказа.
32
СПГ – станковый противотанковый гранатомет, СГА – станковый гранатомет автоматический, типа «Пламя», «Василек» и т п.
Военинженер имел в виду наглядно представленные на макете результаты собственной работы, которой он посвятил не один год трудов. Еще задолго до начала польского восстания, просто как одну из мер, могущую обеспечить в случае необходимости стратегическое преимущество российских войск, он придумал столь необыкновенную штуку.
Известно, что наши военные заводы поставляли технику и вооружение в десятки стран, как входящих в ТАОС, так и существующие за его оборонительным периметром. Вот Леухин в минуты озарения, которые посещали его обычно в то время, когда он трудился в своей домашней мастерской над абсолютно точными копиями пистолетов или танков, в масштабах от 1:1 до 1:43 (очень, кстати, способствующее душевному здоровью занятие) и придумал такую хитро подлую вещь.
Отчего бы не оснащать, просто на всякий случай, исходя из военно-политических соображений, экспортные (а если надо, то и внутреннего пользования) предметы вооружения (от танков и самолетов до контейнеров с боеприпасами) специальными маячками, не распознаваемыми без применения особых методик? Всегда можно отследить путь и текущее местоположение устройства, а уж потом реагировать в соответствии с требованиями момента.
Идея встретила у инстанций (поскольку Леухин принадлежал к элите «печенегов» с самого момента возникновения этой службы) полное понимание, поддержку и финансирование. Затем так удачно сложилось (а удачно складывается почти всегда, если человек в достаточной мере поглощен своим делом и призванием), что инженеру в руки попали отдельные разработки профессора Маштакова, которые тот делал на заказ для всевозможных антисоциальных элементов еще в бытность свою вольнопрактикующим непризнанным гением.