Дама из Амстердама
Шрифт:
– Какая грубая работа.
– А какая девушка! Как цветок! Минутку… Егор Сергеевич, вас к телефону… Кажется, еще одно убийство…
11
Спросить Чемберлена, кому принадлежит черный пакет, Лара не решилась. Подумала, что это могло принадлежать той самой хохлушке-мошеннице, что сдала ее квартиру. Вот только непонятно, откуда она взяла ключи и как узнала, что в квартире временно никто не живет, что хозяйка отправилась за границу.
Спрятав черный мешок в кладовке на самой верхней полке (на всякий случай), Лариса заглянула к своей соседке, Кате
Катя, тоненькая, изящная, в джинсах и зеленом джемпере, бросилась Ларе навстречу и крепко обняла ее:
– Наконец-то ты вернулась… Поздравляю, я его видела! Потрясающий парень, я так за тебя рада… – В глазах Кати стояли слезы. – Нет, ты не думай, я ни-сколько не завидую, а если и завидую, то белой завистью. Ты мне только скажи: где такого парня отхватила? Это же просто сказка…
Катя подумала, что Чемберлен появился в квартире одновременно с ее, Ларисиным, возвращением домой. Лара решила соседку не разочаровывать и не задавать ей глупых вопросов, связанных с ключами, хохлушками и прочей чепухой… Чемберлен рано или поздно съедет отсюда, и тогда она поменяет замки, но сейчас, когда он здесь, она не будет думать ни о чем таком: к тому же глупо подозревать своих друзей, в частности, Катю… Катя – чистая душа, добрая. И она не бедна – восемьсот долларов не сделают ей погоды. Зачем ей портить отношения с Ларой? Кто-то еще, более опытный, настоящий мошенник, сыграл с Чемберленом и Ларой злую шутку. Ну и пусть. Теперь все в прошлом. И если она соберется снова за границу, то поставит квартиру на сигнализацию или вообще поселит кого-нибудь из своих друзей или, на худой конец, маму.
– Проходи, ужасно рада тебя видеть… Выпить хочешь?
– Нет. Просто решила вот зайти, отметиться…
– Не стану тебя расспрашивать, серьезно у вас или нет, потому что с такими мужчинами никогда не разберешь, надолго это или на месяц…
– Значит, он тебе понравился? – сказала Лара тоном женщины, которой удалось так неожиданно легко устроить свою личную жизнь и теперь гордящуюся своей удачей. С чего бы это ей играть в поддавки с самой собой?
– Не то слово! Но где ты с ним познакомилась? За границей?
– Ты не обижайся, Катя, но я пока тебе ничего не скажу, хорошо? А где ты его видела?
– Первый раз я увидела его позавчера, когда он открывал квартиру… А второй раз – вчера, он возвращался из магазина, в руках у него было вино. Могу себе представить, как вы сейчас проводите время…
– Катя!
– Извини. Но я давно таких мужчин не видела… Разве что по телевизору. Он, похоже, тоже влюблен в тебя. Надо же, ты постоянно комплексуешь по поводу своей внешности, переживаешь из-за носа, а у самой такие мужчины… Ты так быстро забыла Кирилла, а ведь и он тоже мужчина что надо… Жаль только, что загулял… Между прочим, он приезжал сюда, звонил в дверь…
– Звонил?
– Да. Только звонил. Я, честно говоря, когда услышала, как в твою дверь кто-то так упорно звонит, решила подсмотреть… Гляжу – твой Кирилл. Я все ждала, когда ему это надоест и он откроет дверь своими ключами, но он оказался благородным рыцарем – позвонил, позвонил и уехал. Ты бы видела его новое авто… по-моему, это «Крайслер», такой черный, огромный… Ты будешь зеленый чай или черный, с бергамотом?
– Если можно, зеленый с жасмином.
Катя накрыла в гостиной стол, принесла и поставила перед Ларисой тарелку с разогретыми пирожками.
– Угощайся. Я вот пеку, пеку, а для кого?
– На работу не устроилась?
Катя раньше работала администратором в театре, но после развода с мужем, режиссером этого же театра, она работу вынуждена была бросить. Постразводный сюжет соседок был схож на редкость – бывший муж тоже откупился от Кати квартирой. Быть может, именно этот факт и сблизил женщин, подтолкнул друг к другу. Но все равно Лариса всегда считала Катю немного глуповатой, ограниченной, хотя и приятной в общении. Вот и сейчас, ну кто тянул Катю за язык, как она могла вспомнить и произнести вслух о Ларисиных комплексах по поводу внешности, носа? Разве умная женщина так поступила бы? Дура, что с нее возьмешь? Разве что вот эти восхитительные пирожки с мясом?
– Нет, на работу меня пока не тянет. Я почитываю объявления, думаю, куда бы мне устроиться, и с ужасом понимаю, что ничего не умею, что Миша бросил меня, как котенка в прорубь… Мне так тяжело, так тяжело…
– Может, тебе устроиться в другой театр администратором, у тебя это хорошо получалось…
Они замолчали обе: слышно было, как в дверь Лары звонят. Причем настойчиво, упорно.
– Пойду посмотрю, кто это… Хоть бы только не Кирилл… вот это будет номер… Я же не одна, там Чемберлен…
– Кто?
– Это я так его зову. На самом деле у него другое имя… подожди…
Но это был Кирилл. И его присутствие здесь казалось анахронизмом, он давно уже выпал из ее жизни и мог возникнуть, как ей тогда казалось, лишь в беседе с мамой или в мыслях о своем беспросветном будущем, о своей бедности.
– Сейчас Чемберлен откроет ему… Этого нельзя допустить…
Она распахнула дверь и оказалась лицом к лицу со своим бывшим мужем. Кирилл и правда выглядел больным и усталым. Увидев Лару, он изменился в лице, словно успокоился, и сразу же, как будто и не допуская мысли о том, что они теперь чужие люди, обнял ее, прижал к себе. Ей захотелось плакать.
– Кирилл, отпусти меня, – проговорила она, зажатая его руками. – Ты не должен этого делать. Ты предал меня и теперь не имеешь права…
В это время дверь ее квартиры с опозданием в целую жизнь раскрылась, и на пороге возник красавец Чемберлен.
– Лара, это ты? Разве у тебя нет ключа?
Он внимательно рассматривал обнявшуюся пару бывших супругов.
– Кирилл, да отпусти же меня! – Она с силой вырвалась и бросилась словно за спасением к Чемберлену. Тот охотно принял ее в свои объятия. – Не приходи сюда больше…
Ей было неловко перед квартирантом, перед гостем, перед мужчиной, который ей так нравился и с которым она планировала завязать – на первое время – дружеские отношения. Хотя и так понятно, что Кирилла она не хочет, раз живет одна, да и сейчас ярко продемонстрировала свою к нему неприязнь.
– Зачем ты пришел? – Она сощурила глаза и рассматривала бывшего мужа критически, не желая видеть в нем черты мужчины, которого она раньше, как ей казалось, любила или, во всяком случае, хотела любить.