Дама моего сердца
Шрифт:
— Ошибаешься. Даже если бы моя сестра не призналась мне, что между вами что-то было, желающих сообщить мне об этом в Кейнморе нашлось бы предостаточно. И первой была бы твоя сестра. Так что хорошо, что Эвери сама мне все рассказала. — Пейтон насмешливо вскинул брови. — Другой брат на моем месте наверняка задал бы тебе хорошую взбучку. Да и отец мой, вне всякого сомнения, рад был бы разорвать тебя на части, причем медленно-медленно. А мама ему бы помогла.
— Однако я все еще жив, — буркнул Камерон. — И поскольку твой отец не разнес мои ворота в щепки и не ворвался в мой замок, полагаю, Эвери ничего ему не сказала.
— Она никогда не стала
Такого откровенного вопроса Камерон никак не ожидал, а потому ответил честно:
— Да. Но это не имеет значения. Я отослал ее домой. не сказав ни слова на прощание. Я поверил сестре, которая меня обманула, а должен был…
— Подожди, — поднял руку Пейтон, останавливая поток слов. — Не мне ты должен все это объяснять, а Эвери. — Он наклонился к Камерону. — Ты хочешь на ней жениться?
—Да.
Камерон и сам поразился той быстроте, с какой отвечал на вопросы Пейтона. С тех пор как он обнаружил, что его невеста предала его, он неустанно заявлял всем и каждому, что никогда не женится. И у него никогда не было женщины, ради которой он захотел бы изменить свое решение. До тех пор, пока он не познакомился с Эвери. Камерон, отослав Эвери домой, прилагал все усилия, чтобы ее забыть, но это оказалось невозможно. Целую неделю он пытался себя убедить, что их связывала лишь страсть и что он жалеет о разлуке с Эвери только потому, что страсть эта еще не прошла. После того как он узнал в саду о гнусном поступке сестры, он перестал притворяться перед самим собой. Теперь он знал, отчего так страдал после отъезда Эвери. Не потому, что воспылал к ней безумной страстью, а потому, что он ее любит. И вот теперь ее родной брат предлагает ему взять Эвери в жены. И он будет последним идиотом, если откажется от этого предложения.
— И еще один вопрос, — очень тихо произнес Пейтон. — Ты любишь ее?
Не отрывая глаз от пустого кубка, Камерон решил, что должен честно ответить этому человеку, по крайней мере еще хотя бы раз.
— Да, — прошептал он.
— Хорошо, — кивнул Пейтон и откинулся на спинку кресла. — А теперь послушай, что я придумал.
— Что-то ты грустная.
Отвернувшись от окна, в которое она смотрела отсутствующим взглядом, Эвери невесело улыбнулась кузине Элспет. Они пришли в эту освещенную солнцем комнату наверху башни для того, чтобы вышивать гобелены. Элспет споро работала над своим, а вот Эвери никак не могла взяться за дело. Сначала она тупо смотрела на иголку и моток шерсти, потом подошла к окну и уставилась в него, ничего не видя перед собой. Когда Элспет с ней заговорила, Эвери повернулась к ней, размышляя о том, оставил бы ее Камерон в своем замке, если бы она была хотя бы наполовину так красива, как ее кузина.
— Эвери, это я тебя чем-то расстроила? — спросила Элспет.
Как утомительно иметь родственников, которым ничего не стоит прочитать твои мысли и с легкостью определить, в каком настроении ты пребываешь!
— Нет, — покачала головой Эвери и уселась на мягкую скамейку, стоявшую под высоким арочным окном. — Просто я залюбовалась тобой. Ты такая красивая. Черные волосы, огромные зеленые глаза… Ты больше похожа на мою маму, чем я, ее родная дочь. — Эвери раздраженно поморщилась. — Знаешь, по правде говоря, я тебе немного завидую. Ну почему я такая уродина? У меня красивые кузины, красивый брат, а сама я страшна, как смерть.
— И вовсе ты не страшная, — улыбнулась Элспет. — Ты тоже красивая. Но только красива ты не такой красотой, какую
— А еще у меня хорошие зубы.
— Ну конечно, — рассмеялась Элспет. — Знаешь, Эвери, ведь очень немногие из нас могут сравниться с теми красавицами, которых воспевают в стихах и песнях. Это касается и мужчин. Много ли ты видела мужчин, от которых глаз нельзя оторвать? Думаю, что нет.
— Пейтон, твой Кормак и дядя Эрик, по-моему, соответствуют идеалу мужской красоты.
— Не совсем. У них слишком рыжие волосы, хотя это не мешает девицам вешаться им на шею. Кормак как-то признался мне, что первое, что его во мне пленило, — это мой голос. — Заметив на лице Эвери неподдельное изумление, Элспет пожала плечами. — Вот-вот, я и сама была не меньше тебя удивлена. А потом мой рот. А еще ему, оказывается, нравятся во мне такие вещи, что я просто диву далась, когда он мне об этом рассказал. Например, ему нравится, что у меня вечно растрепанные волосы и, как бы я ни старалась привести их в порядок, они такими и остаются. А еще он считает, что у меня потрясающие ноги. — Элспет рассмеялась вслед за Эвери, но тут же стала серьезной. — Мужчина никогда не станет с тобой спать, если ты ему не нравишься. Не смотри на меня так, Эвери, у тебя это вовсе не написано на лице, не бойся.
— Тогда как ты догадалась, что я спала с Камероном?
— По тому, как ты грустишь. Ты ведь любишь его, признайся? А твоя мама догадалась?
— Наверное, да. Она пытается поговорить со мной, временами слишком пристально на меня смотрит. Потому-то я и подумывала поехать к тебе погостить. А маме решила сказать, что тебе захотелось узнать побольше об отце Алана. Но ты сама к нам приехала, и мне не удалось уехать из дома.
Набравшись храбрости, Элспет спросила:
— А он будет хорошим отцом моему Алану?
— О да! По-моему, он уже это доказал, разве не так?
— Верно. У него есть полное право забрать мальчика, но он согласился не торопиться с этим, а это означает, что он считается с чувствами малыша. Мне так тоже будет легче, хотя, конечно, малыш навсегда останется в моем сердце. Ты считаешь, у тебя нет никаких шансов стать женой сэра Камерона?
— Я не знаю.
— Но ведь он спал с тобой.
Прислонившись спиной к холодной каменной стене, Эвери вкратце поведала Элспет о том времени, которое она провела с Камероном. Рассказала о том, что сначала Камероном владела жажда мести, а потом все изменилось, о том, что Камерон не доверяет женщинам и почему.
— О Господи! Три года воздержания! — наконец воскликнула Элспет, качая головой.
— Именно этим можно объяснить его отношение ко мне.
— Нет. Если бы он тебя возжелал, он переспал бы с тобой один или два раза. Но из того, что ты мне рассказала, следует, что он испытывает к тебе не просто вожделение, а гораздо более глубокие чувства.
— Мне бы тоже хотелось так думать. Знаешь, как-то раз, когда я назвала то, чем мы занимались в постели, грубым словом, Камерон ужасно на меня рассердился и приказал мне никогда так больше не говорить.