Дама с горгульей
Шрифт:
– Простите, Вольдемар Сигизмундович, но расследование здесь ни при чем. Я ухожу по другой причине, – стараясь сохранять непроницаемое выражение лица, заявил Артем.
– В таком случае я желаю знать, что у тебя за причина, поскольку не хочу терять ценного работника без веского на то повода.
– Я люблю вашу дочь и считаю… – твердым, решительным голосом начал Артем Георгиевич.
Договорить он не успел. Раздался пронзительный визг, и в следующую секунду Агриппина повисла на шее у растерявшегося от такого поворота событий Сокольского. Собраться с мыслями он так и не смог, потому что девушка впилась в него таким страстным поцелуем, что у бедного шефа департамента
– Свадьба! У нас будет свадьба! – вспорхнула со своего места Елена Сергеевна и, раскинув руки, бросилась к дверям гостиной и распахнула их настежь. А затем громким, глубоким, не свойственным ей голосом прокричала на весь дом: – Чеслава, шампанского! У нас будет свадьба! Только подай сама, – спохватившись, добавила хозяйка дома, вспомнив о только что услышанной истории с попыткой отравления.
– Пофик, ну что? Что сделал Начинкин? – набросилась на мужа Нина Андреевна, едва тот переступил порог родного дома.
– Мы нищие, – мертвым голосом выдохнул Пофистал Тарасович, опускаясь на пуфик в прихожей. – Он забрал все наши деньги.
– Ужас! – Нина Андреевна зажала рот рукой, пытаясь справиться с навалившимся несчастьем. – Ну, ничего, ничего. Главное, ты жив, – торопливо проговорила женщина спустя пару минут. – В конце концов, у нас есть счет в Швейцарии, небольшой, но достаточный для двух пенсионеров. Плюс твои счета в офшоре, плюс…
– Нет никакой Швейцарии, нет никакого офшора! – вдруг проревел Пофистал Тарасович, срываясь с места. – Ничего нет! Даже твоих ста тридцати тысяч рублей в сбербанке, которые у тебя там еще с двухтысячного года завалялись, тоже нет!
– Как? Как же так? Как он мог? Это незаконно!
– Законно. Я сам ему все перевел, все до единого цента, до последней копейки. О, Начинкин отлично подготовился! Знал все обо мне, буквально все! – И Пофистал Тарасович, не выдержав горечи разочарования, повалился обратно на пуфик, закрыв лицо руками.
– Что же ты, идиот, наделал? Ты зачем отдал ему все? – встрепенулась, набирая боевой запал, Нина Андреевна.
– А чего ты хотела, дура? Чтобы меня там похоронили? – снова вскочил с места Пофистал Тарасович.
– Ну, ничего, ничего, – опять пошла на попятную Нина Андреевна. – У нас есть недвижимость, мы можем ее продать, сдать, нам хватит.
– Нет никакой недвижимости! Никакой! Ни в Лондоне, ни в Париже, ни в Нью-Йорке, ни дома на Кипре, ничего! Даже эта квартира больше не наша! Завтра мы отсюда выезжаем!
– Как? Куда? – Теперь Нина Андреевна осела прямо на пол, весь ужас происшедшего не укладывался в ее голове.
– Куда? На Ржевку, в трешку твоих родителей. Это все, что у нас осталось. Ах да, еще домик в садоводстве. Помнишь, на сто пятнадцатом километре? И пенсия.
– Боже мой! – хватала ртом воздух Нина Андреевна. – Что же ты такого наделал, Пофик? За что?
– За что? Я украл деньги Начинкина и подставил его, а потом похитил Агриппину, да так, что ее тут же нашли и выставили меня полным кретином, вот что! – взвыл Пофистал Тарасович, проклиная свою несчастливую звезду, приведшую его на край финансовой пропасти.
– Это крах, – тихо сказала Нина Андреевна и прижала к своей пышной груди несчастного, раздавленного супруга.
И оба они с отчаянным мужеством взглянули в лицо своей новой, нищей жизни.
Эпилог
Агриппина с Артемом поженились. Спустя три месяца после описанных событий была пышная, изысканная свадьба,
Макинтоша на свадьбу не взяли. Артем посчитал, что многочасовой перелет в багажном отсеке станет для его питомца непосильным испытанием, и котяра был оставлен в особняке Начинкиных на попечении прислуги. Сам Макинтош заботы хозяина не оценил и, оскорбленный до глубины души в лучших чувствах, не преминул выразить свои настроения доступными ему способами. А именно, повадился гадить на стопки выстиранного и выглаженного постельного белья в прачечной, чем вызвал глухую ненависть кастелянши. Еще научился открывать холодильник и сжирал по ночам хозяйские деликатесы, нажив себе этим смертельного врага в лице новой кухарки. Кроме того, он сворачивал на пол дорогие вазы с цветами, обгрызал до дыр уголки диванных подушек, драл когтями обои, и все горничные, первоначально очарованные его обаятельной, пушистой физиономией, возненавидели шкодника не меньше кастелянши и поварихи.
Зато Макинтош полюбил долгие прогулки в обширном начинкинском парке. Но однажды прислуга в молчаливом сговоре заперла все двери, оставив несчастное животное ночевать на улице. Расплата не заставила себя ждать. К тому времени владельцы особняка уже вернулись из Америки, оставив молодых проводить медовый месяц вдвоем, и хитрый Макинтош, усевшись под окнами хозяйской спальни, устроил такой концерт, что сам Вольдемар Сигизмундович, покинув супружеское ложе, лично отправился отпирать проходимцу парадные двери, а потом, подняв на ноги весь штат прислуги, орал на нее, обзывая олухами и дармоедами, чего с ним никогда раньше не случалось. Макинтош же в продолжение всего скандала сидел за спиной Вольдемара Сигизмундовича на высоком инкрустированном столике и совершенно явственно, хотя и беззвучно, смеялся над выстроившимся по стойке «смирно» неприятелем. Морда у Макинтоша при этом буквально лучилась самодовольством и злорадством, вследствие чего новая повариха едва не решилась на самое страшное – отравить поганца крысиным ядом. Остановила ее лишь недавно произошедшая в особняке трагедия и судьба ее предшественницы.
Когда Агриппина с Артемом вернулись из свадебного путешествия, Макинтош спрятался где-то в доме и отказывался ехать домой, а потом еще месяц не разговаривал с обоими.
Проект Агриппины и Коробицкого успешно завершился, принеся обоим заслуженную, вполне ощутимую прибыль. И сейчас компаньоны приступили к реализации нового совместного проекта. На сей раз они решили взяться за строительство двух коттеджных поселков, рассчитанных на различные социальные слои и включающих в себя, помимо жилых домов, развитую инфраструктуру, отчего должны были превратиться в самодостаточные муниципальные образования. Вольдемар Сигизмундович, оценив успехи зятя, пообещал принять участие в строительстве, выступив в роли главного спонсора.