Дама сердца
Шрифт:
Франциск ещё раз обдумал содержание сего короткого послания и решил более ничего не добавлять из предосторожности. Мало ли, что…
– Запечатайте… – приказал он нотарию
Рене свернул пергамент, обмотал его витым шнурком. Затем при помощи свечи растопил специально приготовленный красный воск в круглой металлической форме, барон снял с указательного пальца правой руки фамильный перстень с изображением герба и приложил его к воску. На его расплавленной поверхности отчётливо отпечаталось изображение оленя в окружении трёх колец. Именно эти кольца, украшавшие герб новоявленного претендента на бургундский трон, были унаследованы от далёкого предка Обри, виконта Макона [89] .
89
Герб Макона – красное поле с изображением трёх белых колец.
Из этого оттиска Рене изготовил навесную печать, коей украсил свиток. Затем капнул на него расплавленным воском, приложив ещё одну печать с изображением башни-донжона, которую барон использовал в повседневной переписке, дабы дополнительно закрепить шнурок и навесную печать, тем самым предохранив письмо от несанкционированного вскрытия.
Гонец барона Ла Доля благополучно достиг резиденции Генриха II Лимбургского, правителя Нижней Лотарингии. Столица герцогства за последние сто лет располагалась в разных городах, Генрих же предпочёл Труа на землях Труазена, недавно захваченного у Верхней Бургундии [90] , наряду с Арсезе, Барруа, Боленуа. Эти многострадальные графства за последние сто лет побывали и под дланью Бургундии, и Лотарингии, и даже Швабии.
90
В начале XII века от Р.Х. Верхняя Бургундия включала в себя следующие земли: Секонне, Тоннеруа, Ошере, Дижоне, Аваллуа, Ниверне, Отенуа, Бонуа, Оссеруа, Маконне.
Получив послание от барона, Его Светлость не спешил ознакомиться с ним, поэтому бургундскому гонцу пришлось ожидать несколько дней. Наконец, когда герцог соблаговолил прочитать короткое послание, внутреннее чутьё умудрённого опытом интригана тотчас подсказало – от него веет заговором и предательством.
Подобные дела были во вкусе герцога. Он уже давно зарился на графство Лангруа– Атюйе, но не решался напасть, зная о военном договоре графини с Гильомом Бургундским. Полученное письмо предвещало многое, во всяком случае, вожделенные земли представились герцогу на сей раз лёгкой добычей. И потому он отписал ответ барону, приглашая его в Труа вместе со всем семейством в любое время, дабы это выглядело со стороны, как родственный визит. Всё-таки он приходится дядей Урсуле, хоть и виделись они давным-давно, когда та была ещё ребёнком.
… Любезный ответ герцога вселил в барона надежду заполучить союзника, а в Урсулу и Бернардетту, наконец, покинуть опостылевший замок и совершить вояж. Юная прелестница Бернардетта лелеяла надежду произвести впечатление при лотарингском дворе, а, возможно, и очаровать какого-нибудь графа или виконта. Ей давно хотелось замуж, но барон не спешил составить партию дочери. Девушке уже минуло семнадцать, она была диво как хороша, словно только что распустившийся бутон розы. Барон, безусловно, это осознавал, но опять же не спешил с помолвкой дочери, хотя были и претенденты. Он рассчитывал использовать Бернардетту в своей игре, дабы породниться с одним из предполагаемых союзников. И вот такая возможность представилась. Герцог Лимбургский овдовел и, хотя ему минуло сорок пять лет, он был почти ровесником барона, считался завидным женихом. И спустя год после похорон герцогини, в Труа устремились графы, виконты и бароны в сопровождении своих обворожительных дочерей или племянниц, вожделевших заполучить титул, власть и богатство.
Перед дальним путешествием в Труа барон Ла Доль ещё раз уточнил у своей супруги степень её родства с герцогом Лимбургским. Урсула подтвердила, что она приходится правителю Нижней Лотарингии племянницей, но двоюродной. Этот факт придал барону ещё большей уверенности, ибо церковь против такого родственного брака вряд ли станет возражать. Поэтому он не поскупился на новые наряды и украшения для Бернардетты. Девушка же была преисполнена уверенности, что отец подыскал ей партию при лотарингском дворе, но не хочет посвящать её в свои планы.
Наконец она не выдержала и, войдя в покои матери, поинтересовалась:
– Матушка… Я хотела поговорить с вами по поводу предстоящей поездки в Труа…
Графиня никоим образом не выказала беспокойства словам дочери, решив, что та желает обсудить с ней очередной наряд.
– Говори, дочь моя… – произнесла графиня, оторвавшись от вышивания.
– Скажите, матушка, вы ведь наверняка посвящены в планы отца… – робко начала Бернардетта.
Урсула насторожилась.
– Что ты имеешь в виду?..
Девушка покраснела.
– Я всего лишь хотела бы узнать: наше путешествие в Труа как-то связано с моим замужеством?
Урсула застыла с иголкой в руках. Она подозревала о намерениях мужа, но до сих пор не отважилась переговорить с ним на эту тему.
– Возможно… – уклончиво ответила она.
Девушка улыбнулась.
– Матушка, а он молод и хорош собой?
Баронесса не знала, что ответить дочери.
– Возможно… – снова повторила она.
Бернардетта растерялась.
– Как вы ничего не знаете? – удивилась она.
– Нет… Мы отправляемся в Труа прежде всего для того, чтобы засвидетельствовать своё почтение герцогу Лимбургскому. Он всё-таки мой родственник…
Бернардетта сникла.
– Простите, матушка…. – пролепетала она и удалилась.
Однако после разговора с дочерью, ранее зародившиеся подозрения баронессы только окрепли. Она дождалась, когда муж вернётся из поездки в один из своих замков, тотчас поспешила к нему.
Барон был явно не в духе.
– Что вам угодно, сударыня? – резко поинтересовался он.
Урсула уже собиралась ретироваться и покинуть покои супруга, но неожиданно для себя выпалила:
– Франциск, мне не безразлична судьба дочери. Признайтесь мне, поездка в Труа как-то связана с её замужеством?
Барон воззрился на супругу.
– Даже, если это так и есть… Так что с того?.. – недовольно ответил он вопросом на вопрос.
– Вы меня удивляете, сударь! – распалилась Урсула. – Я, как мать и, в конце концов, как ваша супруга и племянница герцога Лимбургского, намерена знать, что вы задумали.
Барон недовольно хмыкнул. Понимая, что родственные связи Урсулы и герцога не спишешь со счётов, и возможно придётся привлечь жену к предстоящей интриге, он сказал:
– Да, я имею определённые планы на Бернардетту… Я поделюсь ими только при одном условии…
– Каком же? – встрепенулась баронесса.
– Вы обещаете беспрекословно слушаться меня. И возможно помогать…
– Я дала клятву перед алтарём быть вам верной женой и в радости и в горести. И потому ваши слова обидны для меня… Разумеется, я сделаю всё, что вы мне скажите, если это конечно не погубит нашу дочь…