Дама выбирает кавалера
Шрифт:
— К слову, об этом, Вера Павловна? — Я встрепенулась, когда генерал обратился ко мне. Погруженная в свои мысли, я даже не слышала, что супруги что-то обсуждали. И судя по недовольному лицу Марии Алексеевны, что-то, что генеральше очень не нравилось. Она демонстративно отвернулась. Боги милосердные, бывает эта женщина хоть иногда довольна? Меж тем, улыбка хоть немного бы смягчила её резкие черты лица.
— Простите, Пётр Александрович, я не расслышала, Вы спрашивали что-то? — Для пущей убедительности похлопала ресницами, чтобы создать уж совсем растерянный вид.
— Мы
— Я, право, не знаю… — Краем глаза заметила, с какой надеждой на меня посмотрела генеральша. Ага, думает, что я откажусь? Фигушки.
— Вера Павловна, не заставляйте меня Вас уговаривать! — Шутливо пригрозил мне пальцем генерал.
— У меня ни одного подходящего наряда. — Сделала я вид, что всё ещё сомневаюсь.
— О, если проблема исключительно в этом, то я уверен, что Мария Алексеевна что-нибудь придумает, верно, душа моя? — Мне кажется, я даже слышала, как у «души» скрипнули зубы, когда она согласно кивала мужу.
Однако минул день, второй, а от генеральши не было никакого ответа на просьбу супруга. Я долго сомневалась, стоит ли напоминать хозяйке дворца о своей ничтожной персоне, но в итоге решилась, ведь назначенный день приёма был всё ближе.
Я застала Марию Алексеевну в детской. Небольшая, по сравнению с другими залами дворца, комната предназначалась для младших детей четы — погодок Сони, Саши и Егора. Насколько я поняла, наведывалась их мать раз в несколько дней, проверить, всё ли в порядке с детьми и отсидеть свои положенные пару часов. Потом у генеральши резко начинала болеть голова, и она до конца следующего дня пряталась у себя в спальне.
— Мария Алексеевна? — Женщина вскинула на меня взгляд уже порядочно уставший. Это я вовремя, а то бы не поймала её ещё сутки. — Нижайшее прошу прощения, но я хотела спросить…
— Идите-идите! — Не дав мне даже договорить, мать пятерых детей замахала на меня рукой. У неё на колене сидел, по всей видимости, самый младший из Толстых, поигрывая чем-то вроде погремушки. — Не сейчас, Вера Павловна!
Я с поклоном ретировалась. Не сейчас, не сегодня и, очевидно, не завтра. Кажется, план Марии Алексеевны был заставить строптивую приживалку сидеть в своих покоях, как выразился Пётр Александрович, словно улитка в домике. Ну так просто врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»!
Дуняше, что была приставлена ко мне ещё в первый день нахождения у Толстых, я выдала коротенькую записку на французском. Честно признаться, хотела написать сначала на русском, но поняла, что едва ли воспроизведу дореволюционный русский язык на бумаге. Читать могу, а вот писать как-то не доводилось. Благо, во французском и путаться не надо было. К записке прилагался полцелкового — моя гарантия, что моё коротенькое письмо дойдёт до адресата. Конечно, от осведомлённости Марии Алексеевны меня
Не прошло и получаса, как на пороге появился Фёдор Алексеевич. Поручик выглядел на удивление бодро, отдал мне честь.
— Вера Павловна, поручик Толстой по Вашему зову прибыл! — Глаза его знакомо заискрились. — Вы писали, что дело не терпит отлагательства. Может быть, стоит вызвать весь полк?
— Нет-нет, достаточно лишь самого доблестного из гвардейцев. — Рассмеялась я, видя, как приосанивается Фёдор Алексеевич, поправляет сбившийся на лоб локон. — Мне необходима Ваша незаменимая компания, чтобы отправиться за новым платьем.
В моей небольшой сумочке лежало несколько золотых монет, выданных на непредвиденный случай ещё перед путешествием сюда. Дежурные деньги, за которые мне стоило отчитаться по прибытии в институт. Но сейчас было уже не до бюрократии и отчётности. Гардероб на них я обновить, конечно, не смогу, но на два-три в меру скромных для провинциальной барышни платья должно хватить.
По легенде, которую я поведала Петру Александровичу, у меня были деньги, украденные у тётки. Значит, и у него вопросов о моём состоянии возникнуть не должно. Разве только замучить совесть, узнай он о том, что мне пришлось заниматься всем этим без помощи его драгоценной жёнушки.
Поручик, конечно, пришёл в ужас, когда узнал, что я коварно хочу использовать в качестве сопровождающего по женским магазинам. Но когда я заверила его в том, что, кроме него, мне обратиться просто не к кому и он последняя моя надежда, то сердце его смягчилось. Хотя мне думается, что сделано это было лишь из желания поручика немного пококетничать.
Однако Толстой был осведомлений, чем хотел показаться. Он назвал точный адрес, когда мы сели в экипаж, на ходу пояснее мне:
— Едем в ателье, там закажите платьев, а оттуда в Гостиный двор, за туфельками, перчатками и вашими любимыми женскими мелочами. — Глаза его хитро блеснули. Надо думать, что с выбором я попала точно в цель. Навряд ли тот же Иванов был ходок по таким заведениям. Весь внешний вид же поручика, от уложенной причёски до щегловато начищенных до блеска сапог, намекал на то, что тот и сам имеет представление о парижской моде, так и наверняка покупает подарки для противоположного пола.
— Егор Максимович, друг мой! — Ворвался в ателье громогласный Толстой.
Нас встретил радушный управляющий невысокого роста, но одетый с иголочки. Баки и лёгкий, творческий беспорядок из оставшихся на голове волос, прикрывавших лысину, делали его вид слегка комичным, особенно на фоне высокого, молодого и пышущего силой гвардейца. Чем-то управляющий мне напоминал Наполеона с поздних портретов, что не могло не вызвать улыбки.
— А, Фёдор Алексеич. — Ответная улыбка у управляющего вышла немного дёрганой. — Рад видеть, рад видеть. Какими судьбами на этот раз? — Взгляд водянистых глаз наткнулся на меня.