Дамочка с фантазией
Шрифт:
Кстати сказать, может быть, моя профессия останется тайной для подружек и знакомых синевекой проводницы. Пишу-то я под псевдонимом Дмитриева, а в поезде еду под своей паспортной фамилией – Ярушкина. И зовут меня вообще-то Елена, а не Алена… Установить, что эти две личности на самом деле одна персона, мало кто сможет. По причине полного отсутствия у меня мирской славы как таковой. Меня безвестность не больно-то напрягает, поскольку я по сути своей неутомимый работоголик, мне сам процесс важнее результата. Но не важнее денег, поскольку их мне вечно не хватает; я за хороший гонорар продам эту самую мирскую славу еще скорей, чем Исав продал право первородства за чечевичную похлебку! А чего за нее держаться, за славу? Она, эта самая глориа мунди, как известно, транзит. [1] С другой стороны, гонорары «транзит» у меня еще быстрее. Именно поэтому я то и дело
1
Имеется в виду латинское выражение, приписываемое средневековому философу Фоме Кемпийскому: Sit transit gloria mundi – Так проходит земная (а не мирская, как думает Алена!) слава.
Не думайте, нет у меня ни капли польской крови, да и ума, как я давно подозреваю, особенного нет. Выбросила чуть не тысячу за поездку в СВ, в комфортных условиях, приличествующих, так сказать, скромной труженице пера… вот и получи, фашист, гранату, за свои же деньги!
Я с усилием прекращаю это мыслительное словоблудие и возвращаюсь к действительности. У меня на самом деле есть дурацкая привычка беспрестанно ёрничать, но это не более чем защита от чрезмерно сурового и серьезного мира. Сейчас защита не срабатывает, как устаревшая антивирусная программа в моем компьютере против какого-нибудь нового «красного червя». Я пытаюсь призвать на помощь разум, логику, нестандартные решения – все, чем столь лихо владеют героини моих романчиков. Пытаюсь призвать на помощь магические слова «Значит, так», с которых, по моему убеждению, начинается любое расследование. Я пытаюсь думать… Но случившееся выворачивается из тех рамок, в которые я его стараюсь впихнуть, как непослушный сюжет, развить который я никак не могу!
Значит, так. Новый роман я отправила по электронной почте в Москву три дня назад, а вчера с утра узнала, что можно приехать за гонорарчиком. Вчера же в час дня, как только закончилась тренировка (я фанатка шейпинга, чтоб вы знали), села на трамвай номер один и поехала на Московский вокзал, где, постояв минут двадцать в очереди (угодила аккурат в обеденный перерыв, когда половина касс закрыта) и повыбирав между плацкартным и СВ, я купила билет на вечернюю «Ярмарку». В положенное время я вошла в восьмой вагон этой самой «Ярмарки» и отправилась на свое шестое место. В купе я оказалась одна и, когда поезд тронулся, а сосед (ка) не появился (лась), вздохнула с облегчением. Впрочем, проводница, которая пришла проверять билет, тут же и разрушила мою невинную радость, сообщив, что ко мне запросто могут подсесть и в Дзержинске (через пятьдесят минут), и в Ильине (через полтора часа).
При слове «Дзержинск» меня, как пишут в романах, охватили воспоминания, и не сказать, чтобы приятные. Была у меня в прошлом году история с неким жителем этого города… этакий, с позволения сказать, любовный триллер, нашедший отражение в одном из моих детективов под названием «Любимый грех». Признаюсь: мой личный любимый грех, а именно мелкое тщеславие, побуждает меня довольно щедро использовать в детективах перипетии собственной судьбины – очень гораздой на приключения! Так же я поступила и в истории с черноглазым красавцем – вывернулась, можно сказать, наизнанку что перед ним, что перед читателем. К счастью, к несчастью ли, наши пути с этим героем моего романа разошлись – такое ощущение, что надолго, а может, навсегда. Вообще, из персонажей того триллера с похищениями, выстрелами, прыжками с балкона, жутко эротичными сценами, разрушениями домов и прочими необходимыми атрибутами мало-мальски читаемого боевика в моей жизни задержался только один, проходящий под кодовым названием «бесподобный психолог». Бросивший меня муж, Михаил, надумал вернуться ко мне вновь в самый неподходящий момент: как раз когда я активно утешалась с этим самым психологом. После такого афронта господин Ярушкин ушел из моей жизни снова – и теперь уж навсегда. Не сказать, что я от этого сильно страдаю. Перегорело все еще в прошлый раз, а то ведь с собой кончать собиралась, было такое страшное дело! Но… все проходит, как сказано мудрыми людьми. Прошло и это, и еще многое другое. Теперь при упоминании о Дзержинске меня бьет куда меньший мандратий, чем прежде. И все же сознаюсь, когда наша «Ярмарка» остановилась у дзержинского вокзала, я не без опаски поглядывала на дверь купе. А вдруг?..
«Вдруг» не сбылось: в дверь, к счастью, никто не вошел. Я вполне успокоилась и легла спать, практически уверенная, что пребуду в одиночестве до самой Москвы. Но, судя по всему, мой сосед появился именно в Ильине.
Я спала без задних ног. В принципе сон у меня очень чуткий, в поезде тем более, а здесь я что-то вырубилась накрепко. Я не помню, как в мое купе вошел попутчик. Тем более не помню, чтобы…
В каком-то моем романе, уж и забыла, как он назывался, был некий персонаж, потерявший при аварии память. Но ведь со мной не произошло за истекшие три часа никакой аварии! Разве что с полки я упала… да и то вряд ли. Нет у меня такой привычки – падать с полки в купе. Да еще с нижней. Точно так же нет привычки пить что ни попадя и вступать с кем ни попадя в беспорядочные половые связи.
Ну ладно, насчет случайных связей я не стану бить себя в грудь: нет, ничего не было и никогда не будет. Однако всех своих любовников, как мимолетных, так и долгоиграющих, я помню отлично. И напиваться до отключки мне в жизни не приходилось! Я вообще не люблю алкоголь. Ну, разве что немножко кампари с апельсиновым соком или мартини – с манговым. Или самую капельку «Бейлиса» со льдом… Чуть-чуть, для придания жизни некоторой пикантности. Но не до потери же пульса! И уж всяко я не стала бы пить вино с названием, оскорбляющим творчество моего любимого писателя, – «Ночь нежна»!
Я отчетливо помню, что выпила только стакан минеральной воды под названием «Саровская». Вон из той бутылки… А кстати, где бутылка? Ее почему-то нет. Нету также пластиковой коробки с жутким продуктовым набором: сухим печеньем, йогуртом, пережившим срок своего хранения раза в три, заплесневелой булочкой в полиэтилене и такой жирной колбасой, что при одном взгляде на нее у меня обостряется хронический холецистит. Ничего этого я есть, конечно, не стала, выпила только воды… и что? И отключилась? До такой степени, что…
Я взглядываю на противоположную полку. То, что там лежит, я прикрыла простыней. Не столько потому, что это труп, сколько потому, что он голый, да еще украшенный изделием номер два. Бывала я в моргах, бывала на авариях, видела мертвых людей! Само по себе такое соседство меня не слишком напрягает. Видимо, оттого, что во мне сейчас какие-то нормальные реакции притуплены – от шока, да и туман в голове не рассеялся. Но стоит представить, что я с ним… а потом его… как меня начинает бить истерика. А истерики сейчас я себе позволить никак не могу. Поэтому и накинула простыночку на голого мужчину, на прощанье еще раз глянув на него и в очередной раз покачав головой: не могло этого быть. Не могло – и все тут!
Но если я не убивала голого мужика, значит, это сделал кто-то другой. А меня просто подставил… Очень ловко, умело и продуманно.
Но кто в это поверит?
Кто поверит в безумную инсценировку, созданную только ради того, чтобы подвести меня под статью? Для чего? Кому и когда я перешла дорогу? Я далеко не Моцарт, а еще пара-тройка детективщиц, живущих в Нижнем Новгороде, даже оптом не тянут на Сальери. Творческая зависть как мотив жуткого спектакля отпадает в полуфинале. Наследства от меня никто не ждет, да и не накопила я за жизнь никаких богатств, кроме весьма простенькой квартиры. При том, что «сталинки» теперь практически не котируются (слишком много «элиток» понастроили!), больших денег за нее не возьмешь. Да и кто будет брать? Михаил? Но мы с ним так и не были зарегистрированы. Когда меня посадят (с конфискацией имущества), квартира, скорей всего, отойдет в так называемый «выморочный фонд» – в распоряжение домоуправления. Но чтобы вообразить, что кто-то из работников нашего ЖЭКа способен убить и подставить меня ради квартиры, надо обладать слишком изощренным воображением. У детективщицы Дмитриевой такого нету.
Может быть, мне мстит Михаил? Мужики злопамятны, это правда. Но Михаил?.. Нет, не стану отрицать, что он способен на месть или на подлость. После того, как он меня бросил год назад, я открыла, что он способен на многое. Честно говоря, тогда я чуть не умерла с горя не столько потому, что он так поступил, а потому, что так поступил именно он. Думаю, он даже мог бы убить, к примеру, меня или своего смертельного врага. Конечно, можно допустить, что этот несчастный, которого я прикрыла простынкой, – смертельный враг Михаила. Вот мой бывший муж и прикончил его – буквально, а заодно меня – фигурально.