Дангу

Глыбин Леонид

— Пресвятая Дева Мария! — только и смог прошептать Николас, а Джон беззвучно открывал и закрывал рот, страшно выпучив глаза, словно в горле у него застрял кусок.

— Ты когда-нибудь видел такое, а? — шепотом спросил Николас Джона, словно их кто-нибудь мог услышать.

— Нет, сэр, никогда!

— И я никогда. И даже не слышал о таких. Он размером с куриное яйцо.

— Да, сэр!

— За него можно купить пол-Англии.

— Да, сэр! — и Гибсон сглотнул слюну, по-прежнему не сводя глаз с этого чуда.

— А вот и еще один цыпленочек! — шепнул Николас, вынимая маленький камень. — Тоже хорош, дьявол! — Он повертел бриллианты в пальцах, любуясь игрой света, потом бережно завернул их, вложил обратно в мешочек и засунул себе за пазуху, во внутренний карман камзола.

— Слушай, Джон! — так же шепотом продолжал он. — Нам отсюда надо немедленно смыться. Быстро все собрать и отвалить в Дели. К черту шафран и шали. Мы теперь богаче любого короля или падишаха. Этого русского осла могут отпустить, и он явится сюда.

— Да, сэр!

— Ну ладно, быстро пошли складывать вещи и собирать караван.

И они полезли прочь из тамбу. Внезапно Николас остановился:

— Слушай, нет! К черту вещи и товар! Здесь долго оставаться опасно. Давай бросим все, возьмем по две лошади на смену, и сейчас же на перевал. Для отвода глаз оставим обе палатки и скажем караван-баши, что мы ненадолго отлучимся и к ночи вернемся.

Через полчаса англичане выехали с Бори-Базара. Они очень спешили, подгоняли лошадей и часто оглядывались. Сипаи открыли им базарные ворота и обратили внимание, что фаренги свернули по падишахской дороге на перевал Пир-Панджал.

ВСЕ ПРОПАЛО

Нанди, задыхаясь, вбежал во двор дома Парвеза и крикнул:

— Эй, люди! Григо джи на базаре схватили сипаи и куда-то повели.

— В чем дело, что ты болтаешь? — сердито ответил Парвез, быстро спускаясь со второго этажа.

— Григо джи хотел купить шафран и шали, а другие фаренги закричали, что он жулик и поби… поби… ли его. Потом пришел тимардар джи и при… казал, — Нанди все не мог отдышаться, — схватить Григо джи!

Юношу уже обступили домочадцы, слуги, подбежали Дангу и Дарья.

— Правду ли ты говоришь? — Парвез схватил Нанди за рубашку и затряс.

— Да! Да! Все так, клянусь Аллахом!

Дангу сжал кулаки и поднял вверх руки. Лицо его побагровело.

— Я пойду его выручать! Где мой колчан с дротиками? — Он повернулся и двинулся было к дому, но его шею обвили руки Дарьи.

— Ой, любый, нет, не ходи! Это опасно! Ты еще не знаешь, какие коварные и злые бывают люди. Ты можешь попасть в беду! Ты еще плохо знаешь человеческие обычаи.

— Да, ми — люди не похожи на кангми из моего племени, — криво усмехнулся Дангу. — Жестокость и жадность — вот удел людей! А что такое «опасно»? Я ничего и никого не боюсь. Я силен, ловок и хитер, как все кангми взятые вместе.

Он хлопнул себя по груди и грозно нахмурился. Потом тряхнул своими прекрасными светлыми кудрями, осторожно взял Дарью за руки, развел их и нежно прижал девушку к себе.

— Григо все равно что мой названый отец-батюшка. Как Вангди. Дангу просто придет и освободит Григо. Снова. Это ведь совсем просто. — Его лицо озарилось внутренним светом.

— Подожди, Дангу! — вступил в разговор Парвез. — Давай сделаем так. Сначала я с Нанди схожу на базар и все выясню. Я знаю тимардара и, может быть, все улажу. Григо джи наверняка сидит в базарной кутузке. И тебе не надо будет пускать в ход свою силу и ловкость, а тем более смертоносные дротики.

— Свет мой, согласись! Это разумно, — проговорила Дарья, прижимаясь щекой к руке Дангу, поглаживая ее и преданно смотря снизу вверх ему в глаза. — Ну согласись, прошу тебя, не оставляй меня! Парвез все устроит.

— Ну хорошо, я подожду, — он улыбнулся.

— Арэ! Нанди! Быстро! — крикнул Парвез. — Лошадей сюда! — Он хлопнул в ладоши.

Через несколько минут два всадника галопом помчались по улицам Шринагара в сторону Бори-Базара.

Базар уже затихал, наступал вечер, продавцы убирали непроданный товар, народ неторопливо расходился. Спешившись у базарной коновязи и бросив поводья сторожам, Парвез и Нанди побежали к тому месту, где стояли палатки англичан. Караван-баши и зазывала рассказали, как было дело.

— А где же мой друг — фаренги, которого избили?

— Не знаем, мухтарам!

— Арэ! Нанди! Скорее к тимардару! — крикнул ювелир.

Они двинулись было прочь, но неожиданно Парвеза легонько дернул за шаровары сидевший рядом старик-нищий.

— Бабуджи! — прошамкал старик. — Ради всемогущего Аллаха подай на пропитание, и ты не пожалеешь. Не надо никуда бежать. Я расскажу тебе нечто важное.

Парвез сунул руку за пояс, и к ногам нищего упала золотая монета.

— Если твои слова будут мне полезны, бхикшу, ты получишь еще.

— Слушай же, о сын милосердного! Я сидел около тамбу этих инглиси и, как всегда, просил милостыню у прохожих. И увидел, как твой друг подошел со своим слугой, — он ткнул пальцем в сторону Нанди, — к этим инглиси. Я слышал весь разговор и видел, как все произошло. Но я видел даже больше: как один из этих людей при продаже шафрана подменил одну настоящую монету твоего друга на фальшивую. Эти инглиси настоящие жулики. Пусть шайтан их заберет! А твой друг — честный человек.

Перед нищим в дорожной пыли засверкало несколько золотых монет.

— Слушай дальше, — поклонился старик. — Мне стало жаль этого фаренги, и я пошел за сипаями, которые тащили его. Мне захотелось узнать, что с ним будут делать. Когда они миновали главные ворота Буланд-Дарваза, смотритель базара остановил их и приказал отвести твоего друга в тюрьму при дворце субедара достославного Мансур-хана.

— Аллах велик! Хвала Аллаху! Хорошо, что я встретил тебя, достойного еще большей награды, — ответил Парвез. — Моего друга наверняка будет судить сам субедар.