Данность жизни. Сборник рассказов
Шрифт:
Людмила быстро собралась и поехала в горы, вслед за медленно летящей парочкой орлов, к Рустаму.
***
Они целовались на тропинке, ведущей к дому, потом кружили среди цветов на лужайке и снова целовались… И наконец пришли ДОМОЙ!
А высоко в небе над ними парили две великолепные птицы – счастливые Орр и Ора.
ПРЕДСКАЗАНИЯ
Без Веры в сердце ты становишься жесток,
Творя безумные дела и разоряя
Но помни, зло – плохой урок,
Ведь в душах сыновей ты оставляешь шрамы.
И кара неминуемо найдет тебя, злодей,
Забвение придет суровою расплатой.
Совсем исчезнешь ты из памяти людей,
И будет это небольшой утратой.
Пройдут года, придут другие люди
И восстановят храмы на века.
А с ними вечно наша Вера будет
И снова засияют золотые купола…
В. Заренков
К написанию этой истории меня подтолкнула поездка в белорусский город Толочин с группой моих друзей и сотрудников. В течение последних двух лет мы в качестве благотворительной помощи восстанавливали в этом городке Свято-Покровский монастырь. Самым волнительным событием стала установка новых сияющих золотом куполов с красивейшими и величественными крестами.
Посетив монастырь, побеседовав с матушкой Анфисой и сестрами, отведав монастырской трапезы, я предложил желающим из делегации посетить мою деревню, где я родился и вырос, побывать на кладбище, где похоронены мои родители и родственники, а для остальных был подготовлен экскурсионный автобус по знаковым историческим
местам района. Все дружно решили ехать со мной, чему я был безмерно рад.
Приехав в деревню, я в первую очередь показал место, где стояла наша изба, а сейчас были видны только заросшие бурьяном остатки фундамента.
– А где же краник с водой, о котором Вы писали в своем рассказе «Водопровод»? – спросил с улыбкой один из участников нашей группы – композитор Михаил. Он уже был со мной на этом месте в прошлый наш приезд и хорошо знал об этом кранике.
– А вон, видите маленькую избушку-часовню рядом с дорогой? Мы её построили два года назад. Вот туда я и перенес этот краник. Избушка-часовенка для всех всегда открыта. Любой уставший путник может зайти сюда, попить холодной чистейшей водички, отдохнуть в тени и продолжить путь.
Посидев в избушке, побеседовав и выпив воды из того самого краника, мы продолжили путь в сторону кладбища. Постояв у могилы родителей и родственников, возложив цветы и прочитав молитвы (с нами был священник Евгений), группа разбрелась по кладбищу, рассматривая надписи на крестах и памятниках.
– А что это за пирамидка с красной звездой вон над той неухоженной, заросшей могилой? – спросил с интересом писатель Николай.
– О, это долгая и грустная история, – ответил я, задумавшись. Очень не хотелось мне будоражить память и говорить плохое об умерших.
– Нет уж, нет, – начали просить остальные, – расскажите, пожалуйста, нам интересно.
– Хорошо, давайте вернемся в избушку-часовенку, там я вам всё и расскажу, – предложил я группе.
Мы вернулись в избушку, сели за стол, и я начал рассказ.
Родился я в небольшой белорусской деревеньке, что недалеко от города Орша и города Толочин, в большой трудолюбивой семье. Семья была дружной – все помогали друг другу. Отец и мать работали с утра до вечера, старшие дети ходили в школу, а нас – младших – воспитывала бабушка Аксинья. Бабушка, несмотря на советскую власть, была истинно верующим человеком. Она без молитвы никогда не садилась за стол.
С детства мне запомнились её рассказы о вере, о Боге, о его Любви к людям. Были и рассказы о тех, кто отошел от веры и перешел в воинствующий атеизм с его варварским разрушением храмов и церквей.
Недалеко от нашего дома жила председатель сельсовета Марья с двумя сыновьями четырех и шести лет. Мне она помнится женщиной, похожей на комиссара. Всегда была одета в черную прямого покроя юбку и комиссарскую кожаную куртку, подпоясанную широким солдатским ремнем с пряжкой и красной звездой. Её строгость по отношению к людям граничила с жестокостью и презрением. А церковь и священников она ненавидела.
Муж, не выдержав её комиссарского, неженского характера, покинул Марью, когда детишкам было два-три года. И больше никогда в селе не показывался.
А мне запомнился и не просто запомнился, а врезался в память случай, когда по её приказу местную церковь в соседнем поселке превращали в картофелехранилище. Теперь-то я понимаю, что никакой необходимости в этом не было. Церковь выстояла под бомбежками в войну, продержалась в оккупацию. Во все времена туда шли люди поклониться Богу, покаяться и попросить помощи.
Построить новое картофелехранилище не составляло никакого труда. Но тупая, наполненная злобой ненависть к религии толкала Марью к разорению церкви. И вот на глазах у собравшихся людей она сама забирается на крышу, цепляет железный трос за золоченый, сияющий красотой крест и дает команду трактористу тянуть трос. Руки у тракториста дрожат от волнения, душа не принимает такую команду, противится, и он весь в холодном поту выскакивает из кабины, восклицая:
– Не могу я это сделать, хоть убейте, не могу… Бог накажет нас всех за такое злодеяние…
Народ, склонив головы, молчит: кто-то стыдливо отворачивается, кто-то несмело пытается сказать:
– Марья, не надо это делать…
Старый священник, печально глядевший на происходящее, пытался образумить людей и Марью:
– Люди, не делайте этого, Бог вас накажет. Марья, ты же человек, образумься…
Но Марья, спускаясь с крыши церкви, кричит громко:
– Трусы вы все, не понимаете политики нашей партии…
И, обращаясь к священнику:
– А ты – рассадник религии – помолчи лучше, покуда мы тебя в тюрьму не посадили…