Дар ледяного огня
Шрифт:
– Не дерзи. Мне вообще не нравится в последнее время твое поведение: общаешься с кем попало, бродишь по ночам с кем попало и где попало. – Тоже мне, моралист выискался. Он, значит, бродит с кем надо, а я – с кем попало?
– Я не брожу, а общаюсь и гуляю со своими друзьями…
– С друзьями не целуются! – перебивает он меня.
Не сразу поняла, что он произнес. Он что-то хотел еще сказать, но оборвал себя, словно пожалел о своих словах. А у меня такое ощущение, что меня по голове чем-то стукнули. Не знаю, смущаться или возмущаться. Откуда он знает? Неужели разговоры ходят в стенах академии…
Смело, но глупо. Я понимаю это, как только замечаю, как изменилось его лицо. Если он до этого был растерян, рукой теребил волосы, то сейчас в его глазах я вижу свою смерть. Но меня уже не остановить. Не убьет же, в конце концов.
– Если по конспекту, – сделав на этом слове ударение, продолжаю: – больше вопросов нет, Вы все выяснили, думаю, я могу быть свободна.
Но уйти мне никто не дает. Уперев руки с двух сторон от моего лица, он зажал меня у стены. Не бороться же мне с ним, а оттолкнуть сил не хватит.
– Я сказал, что ты больше не будешь встречаться с парнями и целоваться ни с кем не будешь! – зло, очень зло шипит он мне в лицо.
Вот что делает умный человек? Правильно: принимает смиренный вид, а дальше как получится, лишь бы сбежать в опасный для него момент. А если еще раз застукают, обвинят, снова примет раскаивающийся вид. «Забыла, исправлюсь, больше так не буду. Простите». Наверное, к умным я не отношусь, раз не могу вовремя прикусить язык.
– И кто мне запретит? – Хотела добавить «Вы, что ли?», но вовремя передумала и произнесла: – Папы с мамой у меня нет, чтобы чего-то не позволять.
– Я тебе запрещаю! – Каждая в отдельности буква слетает с его языка прямо возле моих губ. Но не слова так волнуют меня, а его дыхание, опаляющее кожу. Запах любимого мужчины будоражит мое обоняние, посылая мурашки по всему телу. Редкие сигналы в мозг, которые посылает мне остаток разума, я всячески игнорирую, растворяясь в своих ощущениях.
– Ты пожалеешь, очень пожалеешь, что меня не послушалась. – Хриплый срывающийся голос возле моих губ, словно ему трудно говорить.
Разум кричит: «Замолчи не нарывайся!» – но я в очередной раз пропускаю предупреждение.
– И что Вы мне, профессор, сделаете?
Голос звучит не так уверенно, как мне бы хотелось. Ни в коем случае не переходить на «ты» и называть его раздражающим «профессор Крэман» – это все, что я могу сделать для своей защиты, чтобы удержать между нами хотя бы тонкую границу. Для большей бравады, словно могу сдвинуть эту скалу, я выпятила грудь вперед.
Идея была плохая: как только моя грудь прикоснулась к его, соски стали твердеть и выступать через одежду. Замечает это и Эдвард. Судорожный вздох мужчины заставляет мои щеки пылать. Но телу все равно до моего смущения: оно живет само по себе, и те ощущения, что заставляют каждую ночь просыпаться в поту, сейчас будоражат мою кровь. Дыхание Эдварда станосится прерывистым. Одна рука опускается на мое лицо, сжав левую сторону до ощутимой боли, и его губы накрывают мои.
Если на задворках сознания еще была мысль не разрешать ему себя целовать и сопротивляться, то она исчезла, стоило только его языку коснуться моих еще сомкнутых уст. Он нежно исследует мои губы, ласкает, слегка прикусывая нижнюю губу. Когда с помощью языка он принуждает мои уста раскрыться, я обо всем забываю. Пусть это сон, кошмар наяву, но я не желаю просыпаться. Пусть эти губы и дальше дарят мне наслаждение, заставляют мышцы внизу живота скручиваться в узел – мне все равно.
Положив руки ему на грудь, мну пальцами его рубашку. Растворяясь в поцелуе, отвечаю на него, требуя большего. Мое тело словно узнало своего покорителя и сдалось ему. Он заколдовал меня. Его запах и вкус делают меня зависимой. Его ласки распаляют не только тело, но и сознание. Если он прекратит меня целовать, я скорее всего сойду с ума. Каждой клеточкой тела, мыслями, душой – я уже принадлежу Эдварду.
Хриплый стон срывается с его губ. Он разрывает поцелуй, а я тянусь, как утопающий за соломинкой. Не желаю его отпускать, Эдвард дышит так, как будто пробежал десяток километров.
– Мы… мы должны остановиться. Это неправильно, ты моя студентка… – отвернувшись от меня, произносит он. – Уходи. Уходи, пока я не передумал.
Я стою на месте. Пытаюсь осознать, что же случилось, почему он себя так ведет.
– Беги отсюда, Таяла! – Он снимает щит с двери.
Подхватив свою сумку, на ватных ногах бреду из аудитории. Злость и обида придали мне сил, и уже через минуту я вылетаю из корпуса учебного заведения. Мне трудно дышать, но не от бега, а от того, что мои чувства разрывают меня…2f83e3
Приближаясь к общежитию, мысленно застонала: этой ночью мне опять не удастся выспаться. Сегодня я успешно пополнила коллекцию образов для своих эротических снов.
Вечером устроили девичьи посиделки. Сидя за столом в гостиной, распивая чай со сладостями, я завела разговор, для которого никак за сегодняшний день не выкроила время:
– Саяна, хватит общаться с любимым. Не делай такое удивленное лицо. Я же знаю, что вы ментально общаетесь. Когда у тебя витающий в облаках вид, ты смущена и щеки краснеют, я знаю, что ты не с нами. У меня разговор есть, а тебя с нами нет.
– Простите, я вся во внимании, – через минуту проговорила она. – Айрон после того случая на жбанаре постоянно волнуется. Он предполагает, что Бахус через вас может добраться до меня.
После ее слов мне стало страшно. А вдруг Хигир и есть тот, кто хочет через меня добраться до подруги? Вдруг он подстроил эту аварию и спас нас, чтобы усыпить мою бдительность? Но если он мог проникнуть на территорию дворца…
– Так что ты хотела нам сказать? – вывела меня из задумчивого состояния Лина.
– На дни осеннего равноденствия мы с Дианой отправляемся на Шамаран. Не вдвоем, конечно, – спешу уточнить я, – с профессором Крэманом и несколькими студентами. Мы будем наблюдать за таинственным обрядом.
– Да ты что? – Возмутилась Саяна. – Вы с Эдвардом уезжаете, а я об этом не слухом?
– Тебя тоже на Мэрне не будет, забыла? – напоминаю ей, улыбаясь. Слишком она распереживалась.
– И мы едем не с Эдвардом, а с Дианой и другими студентами. Профессор Крэман…
– С тебя подробности, – оборвала меня подруга.