Дар любви

Бейкер Мэдлин

Она медленно повернулась и взглянула на него с молчаливым укором.

— Джесси…

— Желаю вам хорошо помыться, мистер Монро, — сказала она и вышла, прежде чем он успел заметить в ее глазах слезы.

Крид тихо выругался, когда Джесси осторожно закрыла дверь. Ему совсем не нравилось, что Джесси пошла в столовую одна, но ничего не оставалось, как только подчиняться обстоятельствам. Оставшись с ним в комнате, она бы подверглась большим опасностям, чем находясь одна внизу.

Сняв пропахшую потом и дорожной пылью одежда и мокасины, Крид погрузился в ванну, растянулся в ней на всю длину и закрыл глаза. «Что же мне делать, Джесси?» Он лежал в ванне до тех пор, пока вода не остыла, тогда он встал и быстро вымылся. Вытеревшись, натянул на себя рубашку и брюки и, пристегнув кольт, спустился вниз.

С первого взгляда столовая показалась ему пустынной. Но, приглядевшись, он заметил в дальнем углу сидящую за маленьким столиком Джесси. Она улыбалась, а потом он услышал и ее смех, в котором звучали нотки неподдельной радости.

Он подошел поближе и вдруг понял, что за ее столиком сидит кто-то еще.

Когда Крид подошел к ним, Джесси одарила своего собеседника лучезарной улыбкой.

— Джесси.

Она подняла голову и взглянула на Крида так, как будто бы только что заметила его.

— О, мистер Монро! Привет! — И улыбнулась человеку, сидящему напротив: — Джим Филипс — это Крид Монро. Крид— это Джим. Он работает в магазине.

Джим Филипс встал и протянул Криду руку.

— Очень приятно познакомиться, мистер Монро.

Крид ответил на рукопожатие. Джим Филипс оказался высоким, стройным и довольно смазливым молодым человеком, с копной светлых волос и открытым взглядом голубых глаз. Он крепко и дружелюбно пожал руку Крида. Его коричневый городского покроя твидовый костюм свидетельствовал о преуспевании и хорошем вкусе.

Крид невзлюбил его с первого взгляда.

— Не хочешь присоединиться к нам, Крид? — спросила Джесси таким тоном, что стало ясно: ей совсем этого не хочется, а спрашивает она просто из вежливости.

— Спасибо, — ответил Крид. — Пожалуй, я приму ваше приглашение.

Он пододвинул к столику еще один стул и уселся, надев маску безразличия.

Джесси пыталась не обращать на него внимания, но это оказалось для нее невыполнимой задачей. Он сидел молча и не спускал с нее глаз.

— Итак, Джим, вы не расскажете, когда вы сюда приехали? — спросила она с наигранной веселостью

— Всего лишь несколько месяцев назад. А вы надолго в наши края?

— Я не…

— Нет, — ответил Крид, осадив Филипса тяжелым взглядом.

Филипс с недоумением посмотрел на Джесси. Он не понимал, что связывало ее с Кридом.

Смутившись из-за грубой реплики Крида, Джесси беспокойно заерзала на стуле.

Крид продолжал с явной неприязнью в упор разглядывать Филипса. Наконец тот, поняв прозрачный намек, торопливо попрощался.

— Итак, — сказал Крид, — как вы познакомились.

— Он сидел в одиночестве за столиком, и я тоже была одна за своим. — Джесси пожала плечами. — Он спросил моего разрешения пересесть ко мне, и я разрешила. Но разве это тебя касается?

Крид смотрел на нее, удивляясь ревнивой ярости, зародившейся в нем и сметавшей все на своем пути «Я-то думал, что она любит меня… Тогда зачем она нашла другого мужчину? К тому же более молодое и прочно обосновавшегося, с постоянной работой и без всякого сомнения — с безупречной репутацией. Человека, который может дать ей все, чего она хочет».

— Пошла по материнским стопам? — раздраженно спросил Крид, стараясь обидеть ее.

Но стоило ему произнести эти слова, как он сразу же пожалел о сказанном. Слишком поздно. Джесси отшатнулась, как от пощечины. Ее глаза в ужасе широко раскрылись, а затем сузились от гнева.

— Ты же не хочешь меня, — спокойно ответила она. — И дал мне понять это очень ясно. Так о чем же ты беспокоишься?

— Джесси, прости меня.

— Тебя? — Она встала. Глаза ее горели неистовым огнем. Демонстративно повернувшись, она гордой походкой направилась к двери, бросив ему на ходу:

—Скорее всего, мою мать превратил в проститутку такой же, как ты! Спокойной ночи, мистер Монро.

Крид смотрел, как она уходит, и не чувствовал ничего, кроме полного опустошения. Он вскочил.

— Джесси, подожди.

Но она уже исчезла.

Какое-то время он помедлил в надежде, что она идет в себя, и поднялся наверх. Но и в комнате ее не оказалось.

— Филипс, — угрюмо прошептал он.

Крид зашагал по комнате, сжимая кулаки. Неужели она собиралась встретиться с этим мальчишкой? Может, она с ним уже сейчас? Представить Джесси в объятиях другого — это все равно что воткнуть в сердце нож по самую рукоятку.

Где же она?

Казалось, стены комнаты вот-вот обрушатся на него. Схватив шляпу, он вылетел из гостиницы. Ему не составит большого труда разыскать ее в маленьком городке.

Час спустя, устав и отчаявшись от бесплодных поисков, Крид вернулся в гостиницу. Комната без нее казалась громадной и совершенно пустой. Он сел на стул возле окна и уставился в темноту, вспомнив, как совсем недавно на этом самом стуле сидела она и как радостно загорелись ее глаза, когда он вошел.

Он переживал, что бросил ей в лицо такие злые и несправедливые слова. Страдая от угрызений совести, Крид откинулся на спинку стула и закрыл глаза. «Какой же я безмозглый и черствый дурак, — подумал он. — Обеими руками пытаюсь оттолкнуть от себя собственное счастье… И только потому, что внушил себе, будто не достоин ее, будто всегда чувствовал свою ущербность». Но, если даже собственная мать не любила его, разве может он рассчитывать на то, что его полюбит кто-нибудь другой. «Какие объяснения могут оправдать мою жестокость? Никто не давал мне права произносить эти слова. Никто. И вот теперь Джесси оказалась одна в чужом городе, и в этом виноват я…»

И если она сейчас не одна, то в этом все равно виноват только он.

Сгорая от беспокойства и мучаясь чувством вины, Крид вышел из гостиницы и направился в бар, надеясь, что стакан виски поможет ему снять напряжение.

Но и это не помогло. Тогда он заказал у бармена бутылку и направился к столу с твердым намерением напиться так, чтобы забыть обо всем на свете. Он сел и начал пить, уставясь в окно.

Он уже принялся за второй стакан, когда вдруг увидел Джесси. Опустив голову, она медленно брела по другой стороне улицы, и весь ее вид свидетельствовал о том, что она пребывала в полном отчаянии.