Дар психотерапии
Шрифт:
Конечно, знание прошлого пациента в большой степени увеличивает нашу возможность взглянуть из окна пациента. Если, например, пациенты пережили длительную серию утрат, в дальнейшем они будут воспринимать мир через призму этих утрат. В частности, они могут сопротивляться вашему влиянию или не позволить вам стать слишком близкими, боясь пережить еще одну потерю. Поэтому исследование прошлого может оказаться существенным даже не для понимания причинной связи, но просто потому, что это позволит нам осторожно проявлять свою эмпатию.
Глава 7. Учите эмпатии
Осторожная эмпатия — это существенная черта не только для терапевта, но и для пациентов, и мы обязаны помочь пациентам развить эмпатию
Я убежден, что модель «здесь-и-сейчас» предоставляет терапевтам удобную возможность для того, чтобы помочь пациентам развить эмпатию. Стратегия достаточно прямолинейна: помогайте пациентам испытывать эмпатию вместе с вами, и они автоматически перенесут ее на других важных людей в своей жизни. Довольно часто терапевты интересуются, как, по мнению пациента, то или иное его заявление или действие может повлиять на других. Я просто предлагаю, чтобы сам терапевт выступал объектом в этом вопросе.
Когда пациенты пытаются предположить, о чем именно я думаю, я, как правило, корректирую их ответ. Если, к примеру, пациент объясняет некоторый жест или замечание и говорит: «Вам, наверное, надоело встречаться со мной», или «Я знаю, что вы сожалеете, что вообще связались со мной», или же «Встреча со мной, наверное, самая неприятная часть вашего дня», — я попробую изучить ситуацию и скажу: «В этом кроется какой-то вопрос и для меня?»
Это, конечно же, элементарная школа социальных навыков: я побуждаю пациента обратиться ко мне и спросить меня напрямую, и я прилагаю все усилия для того, чтобы ответить ему с предельной откровенностью и пользой для наших взаимоотношений. Например, я мог бы сказать следующее: «Вы анализируете мои эмоции совершенно неправильно. Я не испытываю всех этих чувств. Я доволен нашей работой. Вы проявили большую смелость, упорно работали, не пропустили ни одного сеанса, ни разу не опоздали, вы воспользовались возможностью и поделились со мной столь личным. В любом случае, вы делаете все от вас зависящее. Но я все же заметил, что всякий раз, когда вы пытаетесь догадаться о моих чувствах к вам, это не соответствует моему внутреннему восприятию, и ошибка всегда заключается в одном и том же: вы считаете, что я забочусь о вас гораздо меньше, чем на самом деле». Еще один пример:
«Я знаю, что вы уже слышали эту историю, но…» (и пациент начинает рассказывать длинную историю).
«Меня удивляет, как часто вы говорите, что я уже слышал эту историю, а затем продолжаете рассказывать ее». «Я знаю, что это дурная привычка. Я ничего не могу с этим поделать».
«Как вы думаете, что я чувствую, слушая одну и ту же историю снова и снова?»
«Должно быть, это утомительно. Наверное, вы хотите, чтобы сеанс поскорее закончился, наверное, вы смотрите на часы».
«В этом кроется вопрос для меня?» «Ну, хорошо, так как?»
«Я с нетерпением выслушиваю ту же историю вновь. Я чувствую, что она становится преградой между нами, как будто бы вы не хотите разговаривать со мной. Вы правы насчет того, что я сверялся с часами. Но с надеждой, что, когда ваша история закончится, у нас еще будет время пообщаться до конца сеанса».
Глава 8. Позвольте вашему пациенту стать значимым для вас
Более тридцати лет назад я услышал одну из самых печальных психотерапевтических историй. Я тогда получил годовую стипендию для работы в Лондоне, в уважаемой клинике Тависток, где и познакомился с выдающимся британским психоаналитиком и групповым терапевтом. Он выходил на пенсию в возрасте семидесяти лет и прошлым вечером провел свою последнюю встречу в долговременной терапевтической группе. Члены группы, многие из которых входили в нее более десяти лет, обратили внимание на множество изменений, которые они увидели друг в друге, и все сошлись на том, что был только один человек, кто совершенно не изменился: сам терапевт! На самом деле, как сказали они, он остался в точности таким же, каким был, хотя прошло десять лет. После чего он взглянул на меня и, постучав по столу для выразительности, сказал назидательным тоном: «Это, мой мальчик, и есть хорошая техника».
Когда я вспоминаю этот эпизод, мне всегда становится грустно. Очень печально сознавать, что вы находитесь в тесной связи с другими людьми так долго и все же не можете позволить им стать значимыми для вас, не даете им повлиять на вас и изменить вас. Я рекомендую вам давать своим пациентам возможность быть значимыми для вас, позволять им проникать вам в душу, влиять на вас, изменять вас — и не скрывать этого от них.
Годы назад у меня была пациентка, которая постоянно костила некоторых своих друзей за «развратную жизнь». Это было достаточно типично для нее: она была очень придирчива ко всем, кого описывала. И я открыто поинтересовался у нее о воздействии подобных осуждающих выпадов на ее знакомых.
«Что вы имеете в виду? — ответила она. — Неужели то, что я осуждаю других, оказывает какое-либо влияние на вас?»
«Мне кажется, что это заставляет меня быть немного осторожным и не открывать себя слишком сильно. Если бы мы были друзьями, я бы был очень осторожен и не показал вам мою темную сторону». «Но проблема очень проста на мой взгляд. Что вы думаете о беспорядочных половых связях? Можете ли вы лично вообразить отделение секса от любви?» «Конечно, могу. Это часть нашей человеческой природы». «Это вызывает у меня отвращение».
Сеанс оборвался на этом замечании. Все последующие дни я пребывал в расстроенных чувствах из-за нашего спора и начал следующий сеанс со слов, что чувствую себя очень неловко, зная, что вызываю у нее отвращение. Она была сильно удивлена моей реакцией и объяснила мне, что я совершенно неправильно ее понял: она имела в виду то, что у нее вызывает отвращение человеческая природа и ее собственные сексуальные желания, но не я или же мои слова.
Позднее на этом сеансе она вернулась к этому эпизоду и сказала, что, хотя и сожалеет, что стала причиной моего беспокойства, тем не менее она была тронута — и довольна — тем, что была значима для меня. Этот взаимный обмен любезностями поразительно ускорил процесс терапии: на следующих сеансах она доверяла мне все больше и брала на себя все больший риск.
Не так давно я получил письмо по электронной почте от одного из моих пациентов:
Я люблю вас и одновременно ненавижу за то, что вы бросаете меня. Бросаете, не только отправляясь в Аргентину и Нью-Йорк и, как я знаю, в Тибет и Тимбукту, нет — вы бросаете меня каждую неделю, вы закрываете дверь, и, наверное, просто переключаетесь на бейсбол или проверяете Доу, выпиваете чашечку чая, насвистывая счастливую мелодию и совершенно не думая обо мне. И впрямь, почему вы должны это делать?
Это утверждение всего лишь озвучивает самый главный вопрос для многих пациентов: «Вы когда-либо думаете обо мне между сеансами или же я просто выпадаю из вашей жизни на всю следующую неделю?»
По моему опыту, очень часто пациенты не исчезают из моей памяти на неделю, и, в том случае, если со времени последнего сеанса у меня появляются мысли, которые могут оказаться им полезными, я непременно поделюсь с ними.
Если я чувствую, что во время сеанса совершил ошибку, я уверен, что лучше всего открыто признать ее. Однажды пациентка описала такой сон:
Я нахожусь в своей старой начальной школе и разговариваю с маленькой плачущей девочкой, убежавшей из своего класса. Я говорю ей: «Ты должна помнить, что очень многие любят тебя, и было бы лучше не убегать от всех».