Дар
Шрифт:
Я пожала плечами.
— Мне нужна свобода, пусть даже с этой безделушкой, — я покрутила запястьем. — А вам нужна Иссолия! Так стоит ли рисковать? Я выполню свою часть сделки, а вы меня отпустите к семье в Галлийское княжество. Я даже готова со временем выйти замуж с выгодой для Храма и шпионить, для Его Святейшества, как и планировалось! — я похлопала ресницами. — Как вам такой бонус?
Маг побарабанил пальцами, явно обдумывая что-то.
— Любопытно. Думаю, мы договорились! Так и поступим, даю вам слово!
Я рассмеялась в голос, под недоуменным взглядом храмовника.
— Простите, вам не кажется несколько
— Не думаю, что отец со мной не согласится, — абсолютно спокойно ответил маг.
Вот как! То-то меня мучило это мелькающие по краю сознания узнавание. Надо же, у прелата есть сын! Того гляди ещё решу, что у этого чудовища есть что-то вроде сердца, а не кусок тьмы.
«Илия, не забывай зачем ты здесь!» — напомнила я себе.
Зло соблазнительно, дитя. Оно умеет очаровывать, а особенно если добро дремлет. Увы, порой оказывается, даже Высшие настолько беспечны, что их ошибки исправить крайне сложно. Почти невозможно и платят за них всегда смертные…
— Боюсь, мне необходимо услышать подтверждение от самого прелата, — я прекрасно помнила рассказ Древнейшей. Плохая игра. Но выиграть просто необходимо!
— Хорошо, до рассвета отдыхайте, я побуду рядом. Кстати, лучше бы вам поесть и поспать.
Какая забота, однако… Брат Локут спокойно налил из кувшина напиток, похожий на морс, демонстративно выпил и потянулся к тарелке, надломил пирог и отправил кусочек в рот. Длинные пальцы мага достают кружевной платок и прикладывают к тонким губам, изящно убирая несуществующие крошки.
— Никто вас не намерен травить, ешьте спокойно, — без тени улыбки было сказано, прекрасно прочтя мои сомнения. Я решила, что капризничать не стоит. Тем более организм просто молил о еде. Насытившись, не задумываясь легла на узкий лежак и прикрыла глаза. Меньше всего ожидала, что усну, но когда моего плеча коснулась чья-то рука, распахнула глаза, удивленно глядя на разбудившего.
— Пора, — и мне протянули руку. Осознание где я, с кем и что происходит ударило, словно плеть, почти выбивая дух.
Действительно пора.
Я протянула ладонь с некоторой опаской. Ведь точно задумал какую-то гадость, вон и по лицу промелькнуло что-то весьма самодовольное. Но меня вежливо взяли под руку и повели к выходу. И поймала себя на мысли, что не знай я с кем дело имею, то могла бы решить, что рядом со мной вполне приятный мужчина.
Ага, который травит неугодных горными меридиями и сбрасывает особо ретивых ведьм со скал. Конечно, всё это не корысти ради!! Только по необходимости. Нет, я его в чем-то понимаю, но наше-то дело правое, то есть правее не бывает, просто потому что оно наше!
Меня вывели на свежий воздух и я невольно бросила взгляд в сторону гор. Скалы темнели громадами на фоне светлеющего неба. Рассвет приближался. Варды не жгли костров по эту сторону, их зрение позволяло неплохо видеть даже в темноте, а не то что в утренней дымке. Моё мне тоже не отказывало и мне даже показалось, что я увидела промелькнувшего быстрой тенью большого белого ирбиса. Возможно, мне только это привиделось, потому как я этого очень хотела. И боялась.
Всего несколько метров и мы замираем у другого шатра, над которым вьётся стяг Храма — золотое солнце. Меня без каких-либо предварительных объявлений заводят во внутрь.
В шатре светло. Магические кристаллы заполняют пространство ровным сиянием золота. Совсем как в главном святилище Храма. Его Святейшество восседает на троне. Да-да, даже тут он прихватил с собой походный вариант. Прелата я уже видела и не раз. Я помню, как в стенах обители проходили самые большие праздники во славу Всеотца. Верховный не забывал своих послушниц. Мы с другими девочками получали из его рук медовые пряники в форме солнышка золотистого цвета. И, конечно, благословение. Красивый, породистый и совсем не меняющийся с годами. Отчего-то всем это казалось вполне естественным — он ведь угоден Всеотцу, а стало быть и молодость заслужил, как дар! Дар, оплаченный дочерьми солнца.
Всего несколько шагов и я бы… Но рука брата Локута крепко вцепилась в моё предплечье, а глаза прелата сверлят меня, будто пытаются проникнуть в голову. У трона с десяток разномастных персон. Мне они неинтересны, кроме пожалуй одного — совсем рядом с Его Святейшеством стоит немолодой вард. Еще довольно красивый и крепкий мужчина с сильной сединой в когда-то каштановых волосах. И с абсолютно пустым взглядом. Семейное сходство улавливалось. Передо мной была оболочка когда-то великого полководца и политика — Карила Иссольского. Такая большая и равнодушная статуя.
А в дальнем, менее освещенном уголке молча сидели трое. Отца я узнала сразу, несмотря на то, что мужчина сильно постарел. Седина и боль в глазах, а ещё слезы, что предательски пытались сорваться с ресниц того, кто никогда не плакал. Он меня рассматривал, словно пытаясь запомнить каждую черточку и я чувствовала в этом печальном взгляде всю недоданную за потерянные мною в Храме годы, любовь. И стыд за то, что не защитил…
А вот маркграфиню…Дорогую родительницу признать в этой худой женщине с потухшим взором было сложно. Словно кто-то задул свечу, что когда-то сияла, пусть холодным, но довольно ярким светом. Что было тому причиной — неизвестно, но годы не были к ней благосклонны. А третьей была Лина — моя маленькая сестренка. Из бледненькой и болезненной девочки она выросла в хрупкую красавицу. Худенькая, с большими испуганными глазами, совсем, как в детстве. И она смотрела на меня не отрываясь.
Добрый сын в этот момент любезно поведал отцу о моих условиях, отчего-то улыбаясь ещё гаже. Видимо, предвкушал некую грядущую пакость, о которой я могла лишь догадываться. Подвох определенно был. Хорошо что в мои намерения вовсе не входило выполнение всякого бреда и участие в их планах. Мне бы только подобраться поближе.
— Я рад, что ты одумалась, Дочь Леса, — у Верховного всегда был удивительно притягательный голос. Его сыну до него далеко, как неуклюжему щенку, до породистого волкодава. — Ты ведь понимаешь, насколько меня огорчила? Не тебе диктовать нам условия, ведьма, но я обещал тебе благополучие взамен на благоразумие. А слово надо держать, ведь я всегда забочусь о своем народе, чтобы и кто тебе не наговорил, наивное дитя, — по губам Его Святейшества прошла такая добрая и немного укоризненная улыбка. Каков! Была бы понаивнее, точно поверила. — И тебе я зла не желаю, даже помня о твоей дурной крови. Мы ведь с этим справились, — он указал унизанными перстнями холеными пальцами, на полоску браслета на моей руке. — Покорись, дитя, и я о тебе позабочусь!