Дареному мужу в зубы не смотрят
Шрифт:
– Марина, мы же на «ты», – напомнил Корнеев. – Забыла?
– Да? – совсем по-идиотски хлопала она глазами. – Ну тогда… вы проходите! Ты! Раздевайтесь…
– Вот и правильно, – усмехнулся Корнеев и протянул ей пакеты вместе с букетом. – Это все на стол!
– Ну да… – никак не могла прийти в себя Маринка. – Пойдемте в кухню, я пока там чай поставлю, а потом…
– Марин, да все нормально! Знаешь, я ведь после того как ты уехала, места себе не нахожу.
– Да что вы! – охнула Маринка. – А что случилось? Послушайте, вы мне передайте ту рубашку,
– Марин, – с улыбкой посмотрел на нее Корнеев. – Что с тобой сегодня? Мы же с тобой…
– Что?!
– Ничего! – показал ей язык Корнеев. – Я тебя угощал, теперь ты меня угощай. Я, между прочим, с работы. Есть хочу. Я мяса привез, если позволишь, сам пожарю, я умею, а ты пока…
– Нет! – испуганно ухватилась за пакеты Марина. – Я сама! А вы…
– Ты.
– Ну да, а то ты весь испачкаешься! У меня духовка не работает. И… замок надо вставить. Нет, замок потом, а духовка…
– А ты вообще дома готовишь? – поинтересовался Корнеев.
– Да! То есть нет… Ну, я готовлю, конечно, но это получается… суп.
Корнеев сел за стол и негромко произнес:
– Марин, все нормально. Все хорошо, чего ты так волнуешься? А это мясо… Ну давай его вместе приготовим или вообще трогать не будем. Ты мне бутерброды сделай, я там все принес.
Марина ничего не понимала. Еще утром они холодно попрощались с Корнеевым, и, она точно помнит, в гости никто ни к кому не набивался. Он даже не сказал, что приедет. Да Маринка и адреса ему своего не давала! Разве только… разве только мама ему сообщила. А с чего бы ему у мамы спрашивать? К тому же он сказал, что прямо с работы, значит, домой не заезжал, маму не видел. И при чем здесь какое-то мясо? Ах да, он же голодный!
Очень скоро они уже сидели за столом, который украшала ваза с розами, вместо бутылки вина у них стоял чайник. Они пили чай, закусывали бутербродами, какими-то нарезками, и Марина от этого чая каждую минуту хмелела все больше. И дело тут было даже не в ароматном напитке, а в том, что говорил Корнеев.
Когда он первый раз сказал, что очень соскучился, Маринка приняла это за шутку и пропустила мимо ушей. Но Корнеев вдруг накрыл ладонью ее руку и проникновенно произнес:
– Когда ты опять ко мне приедешь?
Он ждал ответа, и промолчать было невежливо.
– Ну… – поежившись, убрала свою руку Марина. – Я даже не знаю. Да чего там! Я же очень часто к маме езжу! Там и встретимся!
– Мариш, я ж не про маму сейчас.
Ее щеки вдруг полыхнули румянцем. Ну так и есть! Эта рубашка… Между ними что-то было. А она ничего не помнит. Господи, стыдно-то как! Теперь хоть к матери не показывайся.
– Корнеев… – Блин, да как же его зовут? – Я, конечно, все помню, но вот… короче, то, что было сегодня ночью…
– Перестань! – он сказал это громко, но так, что Маринку прошиб пот.
Да, от этого никуда не деться. Было. Но… Блин, еще бы хоть немного вспомнить! Как было-то? Вон он какой влюбленный! Что же она такое вытворяла? И ведь захочешь, а не повторишь, потому что такие провалы!
– Я все равно буду ждать тебя, – сказал Корнеев, заглядывая ей в лицо.
Боже! Ну, у кого не помутится разум, когда тебе такое говорит… нет, не Корнеев, а… принц?! Да, того, прежнего Корнеева – чуть насмешливого, с ядовитой ухмылочкой, его больше нет. Вместо него сидит прекрасный мужчина, который почти открыто признается в любви. И это после того, как такой ничтожный Артемий буквально сегодня в который раз вытер об нее ноги! А Корнеев… он очень симпатичный, просто красавец. У него такой голос, он так смотрит ей в глаза. За все восемь лет жизни Артемий хотя бы раз на нее так посмотрел!
А впрочем, о муже думать не хотелось. Откуда-то появилась такая легкость, будто что-то тяжелое, долго гнетущее, вдруг исчезло. Все. Нет ничего черного и тяжелого. На душе радостно, светло, хочется петь и прыгать.
– Знаешь, Корнеев, – улыбнулась ему Марина. – Я к тебе приеду. Если хочешь, прямо завтра. И мы с тобой… и с твоими собаками… мы пойдем на лыжах! Или на рыбалку. Ты познакомишь меня со своими собаками? Чтобы они меня не кусали.
– Они тебя уже любят, – улыбнулся он. – А на рыбалку… Точно! У нас в воскресенье соревнования устраивают по подводной ловле. Правда, я рыбачить не умею.
– И я не умею. Значит, будем вместе… не уметь!
Маринка не зря вспомнила про рыбалку. Ее матушка, элегантная леди Эмма Витольдовна, очень любила ловить рыбу. И почему-то именно зимой. И уже все уши прожужжала про эти соревнования. Кстати, она и являлась одним из организаторов.
– Кстати, а на что сейчас ловят? – вдруг обеспокоился Корнеев. – На червяка? А где его взять?
– Да, – отмахнулась Марина. – Мы свою золотую рыбку на хлеб поймаем или еще на что-нибудь.
– Марин, не отвлекайся, – вдруг шепнул Корнеев и снова закатил глаза. – Марина-а… Я теперь захожу в комнату, где ты спала, и дышу твоими духами…
– Ну, чего ж… – пожала плечами Маринка и спросила: – А почему шепотом?
Корнеев чуть изменился в лице.
– Так ведь… – кивнул он в сторону комнат. – А там же…
– Кто там? Никого дома нет. Я одна.
– Как одна? Серьезно, что ли, одна?
– Да. Мужа своего я выс… в общем, он у меня на работе.
– Так его дома нет? – воскликнул Корнеев. – Черт! А перед кем я тут тогда сижу и распинаюсь?
– Передо мной. – Маринка снова ничего не понимала. – А тебе мой муж нужен, что ли?
– Конечно! – вскочил Корнеев. – Мы ж… Блин! Я тут сижу битый час… битых три часа! Несу всякую ахинею! А дома нет никого! Почему ты мне сразу не сказала?
Маринка тупо хлопала глазами. Теперь перед ней был прежний Корнеев. Никакого волшебства. Только отчего это вдруг подобные превращения? Наверное, что-то все-таки связанное с той ночью. Она решила успокоить расстроенного гостя:
– Корнеев… Иван Иваныч… ну вы…
– Лев Михайлович я! Лев Михайлович Корнеев! – повернулся к ней всем телом Лев Михайлович.