Дарованный остров
Шрифт:
Взгляд несчастного, затравленного толпой невысоклика, который помог им бежать, не выходил из памяти и не давал ей покоя.
Амандилу Исилдур принёс уже готовый документ. Тот с изумлением и некоторым недоверием встретил деятельного внука с ультиматумом, но на все возражения Исилдур отвечал пылким негодованием. В конце концов, Амандил уступил. Он подправил стиль документа, облагородив его, и поставил свою подпись.
Его насторожили рассказы о появлении в Нуменоре Мириэль. Он был уверен, что принцессы давно нет в живых. Она бежала в Средиземье с Юниэром, и многие годы никто не слышал о них.
Но вот, Лотлуин
Амандил смутился, увидев ее: он был потрясен. Несомненно, перед ним была подлинная принцесса Нуменора, и не узнать ее было невозможно. У этой молодой и гордой дамы была уверенность хозяйки судеб, она напомнила ему эльфийских девушек, обманчиво юных, а на самом деле проживших тысячи людских жизней. В их глазах мудрость, и ее не скрыть. Амандил пребывал в смятении. Если всё, что случилось ночью, сотворила она, то могучие духи потворствуют ей, сами Валары ей внемлют. Вполне может быть, что и в той легенде о Феорене, ее матери, где говорится, что самый суровый из них, владыка морей Улмо, подвластен её слову, есть доля правды.
От ее властного облика исходила сила, и Амандил сделал несколько шагов ей навстречу и поклонился учтиво — так он не кланялся и Тар-Палантиру.
— С возвращением на родину, прекрасная Тар-Мириэль, да будет ваше пребывание здесь благотворным, да свершится задуманное вами, а мой народ поможет законной королеве Нуменора.
— Спасибо, Амандил, — слегка повела бровью Мириэль. — Честно говоря, я немного побаивалась первой встречи с нуменорцами, не знала, по-доброму ли примут меня или сочтут самозванкой…
«И мысли тайной не укрыть от неё», — подумал Амандил.
— Благодарю вас за помощь моему внуку и Лиэль, за то, что спасли их от смерти…, самой нелепой. Остаюсь вечно обязанным вам также за своё освобождение…
— Да, полно вам, — прервала его Мириэль, — меня тяготят благодарности, как будто я вынуждаю вас к чему-то. Я помогаю там, где я в силах помочь. Люди всегда выручают друг друга, если ещё не очерствели сердцем. Так и должно быть. Постараюсь оказаться полезной, но и от вас жду поддержки.
Посольство в Арменелос снарядили в тот же день. Амандил и сын его Элендил, а также оба внука Исилдур и Анарион, а с ними ещё около десяти сопровождающих отправились ко двору короля. Из осторожности в отряд не включили ни одного эльфа. Мириэль осталась в Роменне, она не была уверена, что настало время обнаружить себя. И ей, и Лоту почему-то казалось, что король и Саурон примут отряд как должно и не захватят посланников в плен. На то же самое рассчитывали Амандил и все остальные, хотя понимали, что риск велик. Самые юные из них непрерывно шутили и смеялись, пытаясь заглушить неистовый стук сердец и сбить напряжение.
Их задержали у ворот Арменелоса, но без оскорблений и применения оружия — они передвигались открыто, не таясь, как будто их пригласили. Поэтому стражники отправили гонца во дворец спросить, ожидают ли там посольство из Роменны. Ар-Фаразон дал приказ пропустить и сопроводить их.
Король принимал их один. Его неизменного советника, Саурона, не было рядом. Фаразон всё еще был бледен и возбужден: нервная дрожь временами искажала лицо, а руки тряслись. Тогда он либо стучал по перильцам золотого кресла, либо дергал себя за бороду, как будто бы желая привести себя в чувство.
Он выслушал требования роменцев, хмуро поглядывая на них исподлобья, со смесью отвращения и муки на лице, словно само пребывание их в зале было для него болезненно. Порой Амандилу казалось, что король не вникает в сказанное, и он произносит речи впустую. Уж не сошёл ли Фаразон с ума прошлой ночью? Амандил невольно представил Мириэль в этом зале и на этом троне в царском облачении. Даже после бессонной ночи, в запыленном плаще на обычной улочке провинциальной Роменны она внушила ему почтение на грани благоговения. А как бы заблистала она в замке! Испытания, выпавшие на её долю в Средиземье, превратили наивную чувствительную девушку в достойную властительницу, и теперь никто не посмел бы заявить, что Мириэль не справится с ответственной ролью королевы Нуменора! По сравнению с ней Фаразон показался ему колышком в тени кипариса.
На самом деле Фаразон отлично понимал всё, что ему говорили, и внутри кипел от бешенства. Случись это наглое посольство вчера, он бы приказал швырнуть их всех в глубокую яму и заполнить её доверху жадными крысами. Но сегодня Саурон, прикованный к постели, как последний паралитик, приказал ему слушать и наблюдать, но ничего не предпринимать по своему усмотрению. Сложно!
Дать бы волю гневу, да пройтись скипетром по о-о-очень благородному челу бывшего друга и соратника, разглагольствующего об Эру, Валарах, Менелтарме, эльдарах и прочих непотребных понятиях, которые он — Фаразон, его дед и отец давно искоренили из словаря нуменорцев.
Как легко оступиться имеющему власть и сесть в лужу. Лишь покажи слабину, как тут же появляются посольства и все чего-то требуют. И этого румяного отпрыска не постеснялся привести старый наглец. Болтался бы в петле, так не улыбался бы до ушей, как сейчас.
Наконец, Фаразон взял бумагу и, поморщившись, поднялся с трона.
— Мы обдумаем это в опочивальне. Голова болит, так что не обессудьте. А пока ждите.
— Пошёл советоваться к мордорской гниде, — прошептал Исилдур, а Амандил сделал предостерегающий жест. Он запретил внуку что-либо говорить или комментировать, так как боялся, что своей дерзостью Исилдур провалит переговоры.
Фаразон, войдя к Саурону, молча швырнул ему ультиматум на постель. Тот невозмутимо ознакомился с текстом. Задумался. То, что он предложил, было вовсе не по нраву королю. И всё же он подчинился.
Послы из Роменны толпились в тронном зале в ожидании короля. Разные мысли угнетали их в это время. Но вот Фаразон вошёл и устало опустился на трон. Выдержав паузу и оглядев всех присутствующих, чтобы лучше запомнить их и отомстить при первой возможности, он ответил на их требования. Слова его звучали отстранено и бесстрастно. Бесстрастными же старались сохранить свои лица и слушатели, радостное удивление которых росло с каждым словом Фаразона. Он пообещал, что никто больше не будет выслеживать Верных и препятствовать им появляться в Нуменоре. Никто не будет наблюдать за ними в Роменне, и они вольны обратиться к древним обычаям и почитанию своих богов. Они могут вернуться в Андуниэ, если захотят, и все желающие могут присоединиться к ним без страха.