Дары и анафемы
Шрифт:
ИСЛАМ: ВЕСТЬ О БОГЕ НЕ БЕРУЩЕМ КРЕСТ
Подойдём к мусульманскому богослову и спросим: “Можно ли сказать об Аллахе, что Он есть любовь?” Наш собеседник на некоторое время задумается. Это естественно, потому что прямой формулы “Бог есть любовь” в Коране нет, а для человека любой веры не так уж просто произнести богословскую формулу, отсутствующую в том писании, которое для него является священным. И все же после некоторого раздумья мусульманский наставник ответит нам: “Да. Конечно, прежде всего Аллах есть воля. Но можно сказать и то, что в Нем есть любовь к людям. Любовь есть одно из 99 святых имён Всевышнего”. И я спрошу моего собеседника: “А какие дела любви присущи Всевышнему согласно Корану? В чем проявилась любовь Аллаха к людям и в чем засвидетельствована?” — “Он сотворил мир. Он послал людям Своих пророков и дал Свой закон”. И тогда я задам мой третий вопрос “Это было тяжело для Него?” — “Нет, мир ничтожно мал по сравнению с могуществом Творца”.
Как видим, с точки зрения ислама Бог лишь издалека возвещает людям Свою волю. Он обращается к людям с такого неизмеримого расстояния, что огонь человеческого страдания и беззакония не опаляет Его лик. Любовь Бога к миру, как она понимается в исламском образе Творца, нежертвенна. Так любят чужих детей: с радостью ловят их улыбки, но не проводят бессонных ночей у их колыбельки…
В середине зимы мусульманский мир отмечает праздник «Лейлят аль-Кадр» (27 числа священного месяца рамадан). В русском переводе его обычно именуют «ночью предопределения», хотя дословно название праздника означает «ночь силы», «ночь могущества». Традиционный перевод, тем не менее, очень точно отражает суть праздника. В мусульманских преданиях о создании мира говорится, что Аллах прежде всего сотворил книгу («китаб») и тростниковую палочку для письма («калям»), и записал все, что будет происходить с каждым из живущих. Однако есть в году одна ночь, когда можно упросить Аллаха переписать «твою» страницу в книге. Она-то и получила название «ночи предопределения». В эту ночь Аллах спускается с седьмого неба к первому небу, самому ближнему к земле. Он становится настолько близок к людям, что слышит все их молитвы. И если правоверный мусульманин проведёт эту ночь в молитве — то его прошения будут услышаны и исполнены [122] . Понятный и красивый образ. Но как христианин я спрошу: действительно ли Бог не может спуститься ниже? Действительно ли первое небо есть последняя ступень нисхождения Божией любви?
122
См. Священный Коран. Смысловой перевод 28-й, 29-й и 30-й части с комментариями Абдуррахмана Саади. М., 1999, с.320.
В исламе мне кажется недодуманной именно эта попытка установить предел любви, предел Божией свободе: “Вот только до сих, и не дальше!”. Ислам осуждает христиан за то, что мы недостаточно охраняем трансцендентную непостижимость Творца. Идея Богочеловечества кажется им несовместимой с идеями возвышенной философской апофатики (то есть с убеждением в полной непостижимости Абсолюта). И в самом деле, когда мы говорим о Боге, надо быть предельно осторожным. Надо хранить себя от того, чтобы налагать наши, человеческие ограничения на Беспредельное. Но не есть ли мусульманское утверждение о том, что Бог не может стать человеком, именно такое слишком человеческое сомнение в могуществе Бога? Не становится ли это отрицание ограничением свободы Творца? Откуда такая уверенность в том, что Бог вот этого не может?
А любовь способна на весьма необычные поступки, даже на такие, которые кажутся невозможными и недопустимыми тому, кто ещё не имеет опыта любви. Подойдите к любому подростку и спросите его: “Если я скажу тебе, что однажды ты вполне добровольно засунешь свою руку в кучу дерьма, поверишь ли ты мне?” Подросток, конечно, возмутится и возопиет: “Да ни за что!”. Что же, подождём, когда у него (или у неё) появится свой малыш. И мы увидим, как родительская любовь перешагнула границы казалось бы столь естественной брезгливости.
Нельзя ставить преграду любви, нельзя говорить что вот за этот предел любовь никогда не посмеет перейти. Евангелие отношение Бога к человеку представляет так, что можно сказать, что Бог “обезумел” от любви к человеку. Распятый Творец — это поистине и “соблазн”, и “безумие”. Бог свободен в выборе Своих путей к человеку. Он может являться в громе и молнии. А может — в образе раба и странника.
Как однажды очень по-христиански и очень по-человечески сказал Борис Пастернак:
Снег идёт, снег идёт,Словно падают не хлопья,А в заплатанном салопеСходит наземь небосвод.Словно с видом чудакаС верхней лестничной площадки,Крадучись, играя в прятки,Сходит небо с чердака…Вот-вот: “в заплатанном салопе”, а не в окружении легионов Ангелов Бог посетил людей. “С видом чудака” и “пряча” Свою Божественность, Творец оказался Эммануилом (“с-нами-Богом”). Бог действительно слишком отличен от человека — и потому и странен, и чуден. Что ты спрашиваешь об имени Моем? оно чудно (Быт. 32, 29; Суд. 13,18). И нарекут имя Ему: Чудный (Ис. 9, 6).
Да, Божия любовь может подходить к человеку и к нашим грехам ближе, чем это кажется мусульманам, которые в заботе о строгости своего монотеизма стремятся как можно строже противопоставить Творца и мир.
В начале 80-х годов я слышал удивительный рассказ в Третьяковской галерее. В те годы гиды этого музея или не знали, или не имели права рассказывать посетителям о религиозном смысле иконы. И потому они придавали иконам совершенно нетрадиционные, нецерковные толкования. Так, “Троица” Рублёва превращалась в “призыв к объединению русских земель”. Так чаша, в которой собиралась кровь Христова, стекающая с Креста, превращалась в “символ победы над мусульманами” [123] . Но в тот раз об одной иконе я услышал нечто неожиданное. Толкование было искусственное, но все же — христианское.
123
К сожалению, именно это нецерковное идеологическое толкование православного Креста с полумесяцем получило широкое распространение и стало вызывать понятную обиду у мусульман. Вот одно из таких свидетельств: «Президент Татарстана Минтимир Шаймиев ocyдил как опасное для межнациональных и межконфессиональных отношений заявление, сделанное председателем Татарского общественного центра (ТОЦ) Зайнуллиным. Лидер TОЦ ультимативно потребовал снять с казанских церквей так называемые якорные кpecты, усмотрев в них попрание мусульманского полумесяца (полумесяц издревле помещается в основание этих крестов)» (Известия. 23.12.1998). Это действительно якорь, знак надежды. И такие кресты были ещё в древнеримских катакомбах, за много столетий до возникновения ислама.
Экскурсовод рассказывала об иконе Божией Матери “Знамение”. На воздетых руках Матери Христа снизу были красные пятна. Такие же красноватые пятна проступали на шее и на щеках. Символико-богословское объяснение этой особенности некоторых богородичных икон можно найти в книге Е. Н. Трубецкого “Умозрение в красках”. Экскурсовод же предпочла дать объяснение историческое. Это была русская икона XIII века. А что это за столетие в истории России? — Столетие батыева нашествия, столетие разгромов и пожаров. И эти красные пятна на лике Божией Матери — это блики от земных пожаров. Огонь, опаляющий внизу русские города, достигает Небес и опаляет Ту, что простёрла Свой покров над нашей землёю… Действительно ли именно так понимал свою икону сам иконописец — не знаю. Но глубоко верно то, что в христианстве есть убеждённость в том, что боль людей становится Божией болью, что страдание земли опаляет Небеса. Вот этого ощущения обожженности Бога человеческим страданием нет в исламе…
Подойдём же теперь с нашим вопросом к религии Древнего Израиля.
ВЕТХИЙ ЗАВЕТ: БОГ-РЕВНИТЕЛЬ
Тексты Ветхого Завета говорят нам вполне прямо: Да, Бог есть любовь. Да, Бог явил Свою любовь делами. Он свободно, не понуждаемый никем и ничем, создал мир и человека, Он по Своей любви даровал нам пророков и Закон. И ещё Он принёс людям величайший дар — свободу [124] .
Трудно ли было Богу с людьми? — Да. При всей Его надмирности Он говорит, что не может быть вполне безмятежен и покоен без человеческой любви… Он не просто даёт Закон. Он умоляет людей не забывать Его. Ему трудно с людьми. Читая Ветхий Завет, без преувеличения можно сказать: люди доводят Бога до слез. Как же должны были вести себя люди, и как близко должен быть к ним Творец — если однажды Библии приходится свидетельствовать: «и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своём» (Быт. 6,6).
124
Далеко не все богословско-философские школы ислама считают человека свободным, утверждая, что Бог является непосредственной причиной всех событий. Так, Аль-Газали в трактате “Воскрешение наук о вере” соотношение мира и Бога рисует таким: “Солнце, луна и звезды, дождь, облака и земля, все животные и неодушевлённые предметы подчинены другой силе, подобно перу в руке писца. Нельзя верить, что подписавшийся правитель и есть создатель подписи. Истина в том, что настоящий создатель её — Всевышний. Как сказано Им, Всемогущим, “и не ты бросил, когда бросил, но Аллах бросил”” (Цит. по: Степанянц М. Т. Философские традиции Индии, Китая и мира Ислама // История философии. Запад-Россия-Восток. Кн. 1. М., 1995, с. 413). Человек — место приложения силы Аллаха: “Как вы веруете в Аллаха? Вы были мёртвыми, и Он оживил вас, потом Он умертвит вас, потом оживит, потом к Нему будете возвращены” (Коран 2,26). Ветхозаветное же утверждение вполне определённо: Бог “от начала сотворил человека и оставил его в руке произволения его” (Сир. 15,14 — 15).
И все же любовь Бога к людям, как она известна в Ветхом Завете, не сделала Бога человеком [125] .
Где же в мире религий есть представление о том, что любовь Бога к людям столь сильна, что она ввергает Самого Творца в мир людей? Есть много мифов о воплощении богов в мире людей. Но это всегда воплощения неких “вторичных богов”, это повести о том, как один из многих небожителей решился прийти к людям, в то время как Божество, почитаемое в данной религиозной системе как источник всякой жизни, так и не перешло за порог собственного всеблаженства. Ни Прометей, умирающий ради людей, ни Гор, чья жертва была столь ценима египтянами, не воплощают в себе Абсолютное Божество. Один (Вотан, Водан), распявший сам себя на мировом древе Иггдрасиль [126] , тоже не Абсолютен. Один проводит себя через мучения рад приобретения недостающего ему знания рун и заклинаний [127] . Перед нами жертва себе и ради себя. Добровольное погружение себя в боль — это одно из традиционных средств шаманской инициации [128] . И раз Один нуждается в таком опыте для приобретения недостающего ему знания — значит, он не может восприниматься как Изначальная Полнота.
125
Подробнее о религии древнего Израиля см. главу «Жесток ли Ветхий Завет?»
126
«Знаю, висел я в ветвях на ветру девять долгих ночей, пронзённый копьём, посвящённый Одину, в жертву себе же, на дереве том, чьи корни сокрыты в недрах неведомых» (Старшая Эдда. Речи Высокого, 138).
127
«Никто не питал, никто не поил меня, взирал я на землю, поднял я руны, стеная их поднял — и с древа рухнул… Девять песен узнал я… Стал созревать я и знанья множить» (Там же, 139-141).
128
«Добровольное ритуальное мученичество имеет целью вызвать у себя экстатическое состояние, т.е. является формой камлания» (М. И. Стеблин-Каменский. Старшая Эдда // Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. М., 1975, с. 671).