Дары инопланетных Богов
Шрифт:
— И не вздумай! Его злобная луковица тебя задушит. Придавит как гора, не смотри, что по виду как мягкая подушка. Вот эту самую девочку, которую затиранила Ноли, эта «Лучезарная» жёнушка чуть не утопила в декоративном бассейне, когда её «Рассвет» вздумал с девушкой поиграть, всего лишь полил ей ножки водичкой из шланга. Подстерегла её поздно вечером, ухватила за шиворот, когда вокруг не было ни души, придушила, чтобы она не закричала. «Вот тебе вода, мойся, мойся»! И пихала её лицом в воду, вниз. А бассейн глубокий! Олег девочку еле успел вытащить, а то бы она захлебнулась! И поскольку свидетели отсутствовали, всю вину
— Почему ты и распустила всех? — с готовностью накинулась на Нэю Эля. — Объяви им всем, что я главная, и я быстро наведу порядок! А ты? Нэя, ты мечтательница, а не управительница. Ты и над мужчинами не умеешь властвовать. Поэтому ты и одна. Будь я такой красоткой, то тут в царстве лучших мужчин Паралеи, простолюдинов по рождению, конечно, но по уму, я бы стала их богиней, как была Гелия. Я выбрала бы лучшего из них и стала бы им верховодить.
— Под кустами, что ли? — оборвала её Нэя.
— Ну, уж… — Эля, однако, сбавила свой градус подъёма над подругой. — Я и сама не стремлюсь. Я же мать двоих детей. Я только ищу свою женскую маленькую радость, время от времени. Хотя, если честно, так хочется найти большую радость, вернее, большого… Аристократа бы влюбить в себя, — добавила она и с вызовом толкнула Нэю, но маскируясь под игру и шутку. — Я бы не отказалась ещё раз там упасть, но уже без всякого страха. Если уж честно. — Не находя отклика своей игре, Эля обиженно добавила, — Можно подумать, что ты аристократка. Настолько горда собой.
— Да! Я родилась в аристократическом сословии, в отличие от тебя. — Не принимая её игры, гордо и даже надменно Нэя вскинула свою голову, приняв позу, выученную в театральной школе, где училась два года всего.
— Если хочешь и можешь понять, не у всех людей одинаковая природа, разная кровь течёт в сосудах у таких, вроде, и внешне схожих и близко соседствующих здесь существ. Например, мои предки пришли со звёзд, — вдруг выпалила Нэя. Но желание поставить на место заигравшуюся и распущенную подчинённую, пользующуюся её любовью и её практической беспомощностью, было сильнее здравого смысла.
— Откуда? Что это за страна «звёзд»? Где это? Они были беженцы?
— Что толку тебе объяснять. Ты не учила ни географию, ни историю. Тебе и не объяснишь в двух словах. Я настолько тут одинока. — Нэя отодвинулась от Эли, от женщины недостойной, но единственной её подруги. Эля была ей чужда по своим качествам, примитивна. Если бы не злой нрав Ноли, то и по уму, и по уровню образованности, да и по личному поведению, она подходила бы куда как больше к той должности, что захватила себе Эля.
Неприспособленность, мечтательность, щепетильность, гордость и доверчивость, все эти качества делали Нэю кормушкой для других. Едва ей улыбнулась хмурая судьба, как на ней целой гроздью повисли люди, не желающие её и знать в её бедности. Кроме Ифисы. Та тоже была гордой. И помогая Нэе раньше, не напоминала о себе, когда Нэе удалось пристать на светлый и тёплый бережок,
— Я думала, здесь живут лучшие люди континента. А здесь, как и везде.
— Да где ты их видела. Лучших? Это всё социальные игры. А суть у всех одна. Каждый старается только ради себя. Никто никого не любит за бесплатно.
— Нет, — никогда Нэя не хотела соглашаться с этим. Даже после всего. Даже после того, как с треском рухнула цветочная декорация и этого мира, явив свою изнанку, полную тёмных лабиринтов и страшных отсеков. Нет. В таком мире жить не хотелось.
Она нащупала капсулу, выклянченную у доктора. Вчера, но не поздно, они опять гуляли с ним в лесу. Капсула лежала в её сумочке на поясе. Она давала возможность и силы соткать мозгу спасительную и новую, радостную декорацию. Она создавала из чего-то незримую ширму, скрывающую отвратительное закулисье мира. Нэя сунула её в рот, и капсула растаяла, оставив прохладу и вкус цветочной росы. Хотя, понятно, Нэя никогда не пила росу с цветов. Но душистая лёгкость была похожа, так ей казалось, именно на росу. И сама капсула была похожа на круглую и прозрачную росинку, наполненную волшебством. Она забыла об Эле и о показе, до которого ей уже и не было дела. Будет он, нет.
— Эта последняя, — сказал ей доктор, — теперь твой мозг должен справляться сам. Твой… — и он умолк, не зная, как ему обозначить Рудольфа, — он давал эти препараты постоянно своей жене и сделал её инвалидом. Подпорка нужна, когда человек теряет равновесие, но не должна ему заменять собственные ноги. Ты понимаешь?
— Да. — Нэя и доктор гуляли в самой цветущей части лесопарка у озера. В древовидных кустарниках набухали белые бутоны цветов, делая их подобными своим мерцанием и своим счастливым доверием к миру юным девушкам, стоящим в преддверии жизни, ожидающих своё будущее счастье. А будет ли оно у них, это счастье, кто им и скажет. Нэя сорвала белый бутон, растёрла его в пальцах. Зачем? Сладкий съедобный аромат тронул ноздри. Она лизнула ладонь. Доктор неожиданно взял её руку и стал целовать.
— Ты волшебница. Никогда не видел таких девушек, — его глаза стали похожи на глаза мальчика, и Нэе было жалко его в этот миг.
— И Гелия была такой же? Или лучше?
— Она? — он на время ушёл и своей мыслью, и своим взглядом куда-то далеко. Его лоб нахмурился, сведя брови в одну линию. — Она была другая совсем. Звёздный посланец, которого мы, слепцы, проглядели, прошляпили. И её дочь тоже надо изучать. И этот Хагор, старик. Он напуган нами, отвращён и закрыт от нас. Душевно больной выдумщик, он наговаривает на себя чудовищные вещи. И всё из-за Рудольфа. Как можно было так вести себя с Гелией? Это всё равно, что диковинными цветами вытирать грязную обувь. Использовать низко практически звёздное чудо. Оставив от него одни обрывки прежнего удивительного целого. Да и мы хороши… Потворствовали всему. А надо было убрать её в хрустальный контейнер и пылинки сдувать…