Даря
Шрифт:
Машину в гараж я так и не загнал. Открыл багажник, погрузил туда часть пакетов с едой и тут выронил брелок в снег. Выругался и наклонился вытащить его, в салоне засмеялась какая-то девчонка. И у меня вдруг возникло яркое дежавю. Я вспомнил девушку в чёрном пуховике и красной шапке: она шла позади меня, когда я разговаривал с Лёхой, и когда выкапывал брелок из сугроба, она посмеялась надо мной. Даря! Это была она!
Внезапное озарение, словно хлыстом подстегнуло меня. Мы неслись в город, как на пожар, всех друзей я развёз буквально за десять минут, а по дороге попросил
Наша квартира располагалась в обособленном доме, построенном лет десять назад. Не сказать, что он элитный, но у нас была охраняемая, огороженная территория двора, подземный паркинг, собственная котельная, ухоженная территория. Но стоило выйти за пределы современного двора, как взгляд тут же натыкался на унылые ряды старых хрущёвок. И рядом с одной из них я сейчас остановился – в этот подъезд свернула тогда Даря. Оставалось лишь найти её квартиру, или того, к кому она заходила.
Я ждал, время уже было вечернее, и первого января на тёмных улицах немноголюдно. Спустя двадцать минут к подъезду подошла женщина. Она несла мандарины в прозрачном пакете-майке. Я тут же выскочил из машины:
– Стойте! – окриком остановил её в дверях.
Она обернулась.
– Вы не знаете эту девушку? Она живёт в этом подъезде? – протягивал я телефон с фотографией Дари.
Женщина бросила быстрый взгляд на снимок, потом оглядела меня с ног до головы, ещё более удивлённо посмотрела на машину и снова на меня.
– Я её знаю, но зачем вам эта девушка? – подозрительно прищурившись, она уставилась на меня.
– Я… её потерял, – другого благовидного предлога не нашлось.
– Потерял?! – женщина усмехнулась. – Она же не ключи, чтобы её терять. Я сейчас отведу тебя к ней, а потом она мне чертей всыплет, если не хотела тебя видеть. – Женщина заняла оборонительную позицию. Закрыла дверь в подъезд, упёрла руки в бока. – Нет уж, выкладывай!
– Мы вместе провели Новый год, – ничего другого мне не оставалось, и я принялся рассказывать. – Даря мне очень понравилась, но не оставила номера телефона, а утром она исчезла. Мне очень нужно с ней поговорить.
– Ох, Дарюха-горюха! Вечно каких-нибудь дел натворит! – женщина цокнула языком и покачала головой. – Ладно, пошли!
7
Пока я поднимался по обшарпанным лестничным пролётам, провожатая успела выяснить моё имя, и оказалось, что она крёстная Дари, младшая сестра её матери, и звали её Люда. Меня охватило волнение, было слишком много вопросов, но одно я за эти полдня понял наверняка, что кем бы ни была Даря, я не хочу её потерять.
Поднявшись на пятый этаж, женщина открыла обитую потрескавшимся дерматином дверь и впустила меня в узкий коридор. В квартире пахло выпечкой и чем-то старым, затхлым. Люда громко крикнула вглубь:
– Дарька, к тебе тут гости!
– Ко мне?! – услышал я звонкий голос девушки, а следом выглянула и она сама.
– Артём?! – Даря так и застыла, широко раскрыв глаза от удивления.
Я
Мы молча смотрели друг на друга: замершая Даря, и я с улыбкой на лице. Её крёстная успела разуться, раздеться и переводила взгляд с неё на меня, пока её терпение не лопнуло:
– Ну и?! Вы хоть что-нибудь скажите? Дарь, ты либо гони в шею, либо пригласи в дом, что он стоит как неприкаянный на пороге.
Девушка опомнилась, растерялась. Она избегала взгляда, поджала губы и, искоса глянув, кивнула мне, испуганно приглашая:
– Зайдешь?
– Угу, – я принялся разуваться и стягивать куртку.
– Будешь чай? – тихо предложила она.
– Давай, – согласился я.
И девушка позвала меня на кухню – крошечную, но уютную. На окна были прилеплены ажурные снежинки из бумаги. Хоть здесь и стоял допотопный холодильник «Минск», а вместо кухонного гарнитура возвышались два старых буфета, наверное, ещё ленинских времен, мне было всё равно. Я следил за Дарей, она явно нервничала, стала серьёзнее, засуетилась, избегая моего взгляда. Когда заварила чай, поставила передо мной кружку:
– Тебе сколько сахара насыпать?
– Не нужно, я пью без сахара.
Девушка придвинула ко мне тарелку с печеньем:
– Угощайся. Печенье из огуречного рассола. Это, конечно, не имбирные пряники, но вполне съедобно. – Наконец-то она перестала суетиться и села на стул напротив, подтянув и обхватив колени.
– Сама пекла? – не знаю, что меня дёрнуло это спросить, но повисла неловкость, мне хотелось её разбавить.
– Мы с бабушкой, – она улыбнулась.
От её улыбки даже жить стало легче – странно, что у неё появлялась всего одна ямочка на правой щеке, но мне нравилась эта асимметричность. Да что говорить, мне нравилось в Даре всё. Я откусил ещё тёплое печенье и запил горячим чаем:
– Вкусно! Спасибо!
– Артём, не подумай, что я тебя выгоняю, но нам с Людой через полчаса нужно будет на работу, – заискивающим тоном проговорила она.
Какая может быть работа у молодой девушки на ночь глядя первого января?! От подтверждения своей теорий я поперхнулся чаем, на глазах выступили слёзы:
– Кем вы с Людой работаете? – откашливаясь, спросил я.
– У Люды бригада маляров, и на праздники много работы, но её напарница выходит только днём, а меня она берёт в ночную смену, – рассказывала она.
– Маляры?! В ночную смену?! – хорошо, что я успел откашляться и снова не откусил печенье, иначе опять бы подавился от возмущения.
– Ну да, мне нужно где-то подрабатывать, – пожала плечами она. – А Люда-частник, в основном отделывает жилые помещения, квартиры. Мы обои клеим, иногда что-то красим.
– Ночью? В праздники? – всё ещё недоверчиво расспрашивал я.
– Да. Ты не знал, что в праздники и отпуска чаще ведутся ремонтные работы? Люди разъезжаются, квартиры пустые. Сейчас столько заказов, что она выходит в две смены.