Дата на камне(изд.1984)
Шрифт:
— Волшебный? Почему?
— Он за несколько дней предсказывает извержение вулкана. Случается, что расцветает вдруг гораздо раньше обычного своего срока. И тогда внезапное цветение его — зловещий сигнал из недр земли. Значит, людям, обитающим на склонах вулкана и у его подножия, нужно поскорее убираться прочь. Лава уже вскипает в кратере, того и гляди, переплеснет через край.
— Я впервые слышу об этом.
— Так вот, я очень хотела бы разыскать подобный цветок, по которому можно было бы заблаговременно узнавать о приближении землетрясения.
— Узнавать? И предотвращать? —
В манере разговора этого юноши было что-то очень непосредственное, бесхитростное, располагающее к откровенности.
— Предотвращать? Вряд ли. Вмешиваться в грандиозные тектонические процессы еще не под силу человеку. Но можно и нужно добиваться того, чтобы отвести… Как это говорят военные? Да, «отвести угрозу внезапности», нависшую над мирными городами, поселками и деревнями. Ведь самое страшное — это внезапность, то, что землетрясение всегда застает врасплох. А нет на свете ничего страшнее растерянности, паники… Заметьте: землетрясения чаще всего бывают ночью или на рассвете. Некоторые люди погибают во сне, другие не успевают выбежать из домов, прыгают из окон, спросонок мечутся по узким коридорам, топча, давя друг друга. И в довершение всего вспыхивают пожары, которые некому тушить… А каково тем, кого катастрофа застает в пути? Поезда стремглав летят под откос, поднявшаяся неожиданно волна топит пароходы… И все это происходит в мгновение ока! В одно короткое грозное мгновение!
— Но как предугадать это мгновение?
— Мне еще не вполне ясно это. Но я рассуждаю так. Научились же метеорологи предупреждать заранее о надвигающихся холодах, о наводнениях, ураганах и других стихийных бедствиях. Люди заглянули в высокие слои атмосферы, в глубь океана. Почему же они не могут заглянуть в недра земли? Вернее, не заглянуть — не то слово, — прислушаться к тому, что творится в недрах земли.
Токджан вытащила из «Курса сейсмологии» карандаш, служивший закладкой, и подняла его, держа на весу обеими руками.
— Нагнитесь! Поближе! — велела она. — Вот я стараюсь сломать карандаш. Я гну его. Раздаются похрустыванья, треск. Вы слышите?
— Да.
— То же происходит и перед землетрясением в толще земли. Все жмется, гудит, скрипит. Мощные пласты толщиной в десятки, сотни метров прогибаются, как этот карандаш в моих руках. Хруст и гул нарастают, приближаются…
— Шаги катастрофы? — подсказал Федотов.
— Да, шаги… И вот — крак!.. Пласты не выдержали чудовищного напряжения. Катастрофа! Надлом!
Она швырнула обломки карандаша за борт.
— До сих пор сейсмологи шли только по следам катастрофы. Спору нет, изучение землетрясений имеет большое теоретическое и практическое значение. На лекции наш профессор уподобил землетрясение фонарю, который зажигается на мгновение и освещает недра земли. Но этого мало. Мне, например, мало. Я хочу заглянуть в будущее, хочу опередить катастрофу.
— Кажется, я начал понимать. Пограничные заставы на путях катастрофы?
— Выразились очень удачно. Да, своеобразные пограничные заставы. Длинная вереница специальных сейсмических постов в угрожаемой зоне. Мы будем охранять там наши города, мирный труд, отдых, сон наших советских людей, чутко прислушиваясь к таинственным подземным шорохам. В случае опасности будем сразу же оповещать о ней, чтобы можно было приготовиться. Укажем час землетрясения, определим его возможные размеры и эпицентр… Если опасность известна, более того, высчитана, измерена, — это почти не опасность.
— Когда же будет так?
— Очень скоро, мне кажется. Завтра. Может быть, послезавтра. Потерпим до послезавтра, ладно?
Такая Токджан, оживленная, порывистая, сбросившая с себя оковы замкнутости, еще больше понравилась Федотову.
Он подумал о том, что даже некрасивые выглядят красивыми, когда вот так, с воодушевлением, говорят о своем любимом деле, о своем призвании. Что же тогда сказать о красавице, подобной Токджан?
3
— Но я совсем заговорила вас! — Девушка со смущенным смехом отодвинулась от Федотова. — Бедненький! Я просто думала, мечтала вслух!.. Посмотрите-ка на берег! Москва словно позолочена.
Вертикальные сиреневые тени обозначили места, где улицы выходили к набережной. Многоэтажные дома были сплошь усыпаны блестками — это заходящее солнце отражалось в окнах. Вода текла неторопливо, слитно, будто расплавленный металл.
— А вот и Каменный мост! — воскликнула Токджан. — Сойдем здесь?
— Нет, нет, — испугался Федотов. — Я прошу вас. Ну пожалуйста!.. Мы доедем до конца, до Бородинского моста.
— Однако вы хорошо разбираетесь в остановках. — Токджан лукаво склонила голову набок. — А говорили, что никогда не ездили на речном трамвае.
Но на этот раз ей не удалось смутить юношу. Он не отрывал от нее зачарованного взгляда.
— Токджан, Токджан… Какое красивое имя! Знаете ли вы, что его можно петь?..
Спутница Федотова посмотрела на него, не поворачивая головы, уголком настороженного черного глаза. Что-то уж очень он расхрабрился!
— Оглянитесь по сторонам! — сказала она, тактично отвлекая его внимание от своей особы. — Мы с вами постепенно погружаемся в синюю мглу.
Федотов огляделся.
Москву все больше окутывала таинственная синева сумерек. Город терял четкость своих очертаний, как бы медленно отдаляясь, уплывая. Поверхность реки стала пепельно-серой.
Но вот зажглись уличные фонари, осветились окна домов на набережной. Тотчас же по реке поплыли длинные желтые зигзаги и множество разноцветных веселых квадратиков. Москва-река надела своей вечерний наряд — темно-синий, в блестках.
— Вот так же ушел во мглу и город в горах, — задумчиво сказала Токджан. — Он затонул мгновенно во время очень сильного землетрясения.
— Затонул? А как это было?
Затонувший город, по словам Токджан, был одной из загадок древней исчезнувшей страны Согдианы. Располагалась она в бассейне реки Зеравшан, между средним течением Амударьи и Сырдарьи. Столица ее называлась Мараканд и находилась в районе теперешнего Самарканда.
Согдийцы были мужественными, свободолюбивыми людьми. В 329 году до нашей эры в пределы страны вторгся Александр Македонский и неожиданно получил отпор.