Дата собственной смерти
Шрифт:
Они находились в том же самом кабинете в особняке, где через восемь месяцев Наташа будет рассказывать об обстоятельствах, связанных со смертью отца, но ни он, ни она пока, естественно, не подозревали об этом.
– Что сделал – конкретно? – хладнокровно ответствовал Борис Андреевич.
– Почему ты отобрал у меня мой магазин?!
Отец демонстративно поморщился от ее крика и хладнокровно сказал:
– Я сделал это, потому что ты, дочка, не понимаешь слов. Не понимаешь русского языка. Сколько раз я тебе говорил: твоя идея нежизнеспособна. Это тупик.
– Но магазин давал прибыль!..
– Прибыль? – презрительно усмехнулся отец. – Какая там прибыль – тысяча в месяц?
– Мне хватало.
– На эту твою так называемую прибыль невозможно даже развиваться. А тот бизнес, который не растет, – умирает. Это аксиома. У тебя не было элементарного запаса прочности. Малейшая подстава или толчок в спину – и твой бизнес рухнул бы.
– Пока что он рухнул из-за тебя.
– Нельзя строить бизнес на эксклюзивном товаре, основываясь на вкусах особенного потребителя. Вот если бы у тебя было двадцать магазинов, а этот, «Настоящий», – двадцать первым, тогда ладно. Тогда можно продавать всякую ерунду вроде пророщенных бобов.
– Но их покупали!..
– Кто? Две с половиной модели?.. Как ты не поймешь, Наташенька, чем проще товар, которым ты торгуешь, тем больше шансов раскрутиться. Я тебе сто раз об этом говорил. Водка, хлеб, пиво, макароны…
– Ага, а еще – оружие, наркотики, женщины.
– Нет, – покачал головой отец, – ты упрямая. Ты действительно не понимаешь слов. Именно потому я и поступил так, как поступил.
– Перестань решать за меня, как мне жить!
– Это для твоего же блага.
– Не надо мне такого блага!
– Когда-нибудь ты скажешь мне спасибо.
– Не скажу! – в ярости закричала она. – Не скажу! Не скажу!..
– И после этого, – сказал полковник, – вы решили убить своего отца.
– Что?! – воскликнула она. – Я?! Ну нет!
– А почему нет? – невинно спросил Ходасевич. – Вам было, за что мстить ему.
– Нет, – решительно помотала головой Наташа. – Я могла не соглашаться с ним, не любить его, даже ненавидеть… Но убивать?!. За что?!
– Но он, наверное, далеко не впервые вмешивался в вашу жизнь.
– За это не убивают.
– Убивают и за гораздо меньшее.
– Но не я. И вообще: не надо меня провоцировать.
– Однако согласитесь: смерть отца была вам выгодна. И не только возможным наследством.
– Как видите, – иронически протянула Наталья, – я получила бо-ольшое наследство!
– Ведь вы, Наташа, понимали: если не станет отца, Инков вряд ли будет заниматься магазином. Ему он не нужен. Он продаст его, и вы сможете вернуться на прежнее место.
– Нет, – покачала она головой. – Бизнес – это дорога с односторонним движением. Ставки в нем все время только растут. И если помещение кому-то сдавали за шестьсот, вряд уже кому-нибудь станут сдавать за триста. Да и не в этом дело!.. Я уже переросла этот свой магазин. Я переболела им. Все. Хватит.
– Значит, в итоге вы решили, что отец был все-таки прав?
Наташа долго молчала, а потом кивнула:
– По сути – пожалуй, да. Да, он был прав. Но, конечно, только по сути. Не по форме.
– А он вам что-нибудь предложил, когда отбирал у вас бизнес? Что-нибудь взамен него?
– Да, предложил. Снова предложил работать у него в фирме.
– И вы…
– Как видите, я отказалась.
– Наверное, ему очень нужен был человек, который унаследовал бы его дело.
– Возможно. Но наследников такими методами не назначают.
– Может быть, вашему отцу самому нужна была ваша помощь? И он в такой доступной для него форме у вас о помощи попросил?
– Что вы имеете в виду?
– Может, у него был конфликт на работе – например, с Инковым? И ему срочно понадобилась поддержка преданного человека из своей семьи?
– Я ничего не знала об этом.
– Или отец вдруг узнал, что он серьезно болен? Готовился отойти от дел?
– Если так – почему бы ему просто не сказать об этом?
– Думаю, впрямую просить помощи у детей ему было тяжело и неудобно – тем более что он вас в свое время бросил.
– И что? Надо было подставлять меня и подличать? Нет, Валерий Петрович, по-моему, все, что вы говорите, – исключительно ваши домыслы. Или у вас есть факты?
– Нет, фактов у меня никаких нет.
– Тогда о чем говорить?
Полковник вздохнул:
– Что ж, Наталья Борисовна, спасибо, что пришли, и попросите, пожалуйста, зайти ко мне Инкова.
– Скажите, Валерий Петрович, – спросила Наташа, вставая, – а мы можем уехать?
– Уехать?
– Да. Мы с Ритой очень устали. И нам обеим тяжело находиться в этом доме.
Она замерла, ожидая ответа.
– Можете, – рассеянно, словно речь шла о чем-то несущественном, махнул рукой полковник. – У меня к вам больше нет вопросов.
– Спасибо, – едва ли не униженно поблагодарила она («Какую все-таки власть забрал над нами этот толстяк!») и понеслась вниз.
…Инков, в свою очередь, отправился наверх, и о чем там он говорил с полковником, Наташа не знала – да и не хотела знать. Надоел ей до чертиков этот дом, расспросы толстяка, гнетущая атмосфера подозрительности. Она затормошила Ритку: «Уезжаем, уезжаем!» – вызвала по телефону такси и понеслась в свою комнату собираться.
– Вы куда? – поинтересовался Денис, не отрываясь от ноутбука.