Давай нарисуем смерть...
Шрифт:
– Ну, всё хватит! Теперь твоя очередь, - подойдя к Валентину с презрительной ухмылкой, сказал Строитель.
– Умолять будешь?
– он приставил пистолет, забранный у Игоря, к виску пленника.
– Не буду! Стреляй!
– Смелый значит? Нет! Так будет слишком просто! Карп отрежь-ка ты нашему художнику пальцы. Мы их как сувенир отвезём Лене. Пускай любуется!
Игорь достал из багажника топор. Пленника толкнули к дереву. Барсуков крепко прижал к стволу берёзы его правую кисть. Карп замахнулся, лезвие блеснуло в темноте,
Дикий страх парализовал Валентина. Остро отточенный металл, вошёл в человеческую плоть, отсекая пальцы, которые тут же упали на землю. Острая боль охватила Валентина и он закричал, закрывая глаза чувствуя, как по руке потекла тёплая кровь.
– Смотри!
– приказал Строитель, схватив его за волосы.
Кирилов был вынужден открыть глаза, и то, что он увидел, ужаснуло его. На кисте, там, где раньше были указательный, и средний пальцы зияли кровавые обрубки. В ушах зазвенело, свет фар стал медленно гаснуть, и откуда-то издалека донёсся голос Строителя:
– Оттащите его подальше в лес. Если сам не подохнет, звери сожрут.
***
Лена сидела на кровати, подобрав под себя ноги и сжав руками голые плечи, рядом стоял поднос с едой, к которой она не прикоснулась. На полу валялась разорванная одежда, напоминая ей, что всё произошедшее с ней не сон. Троянская больше не плакала, на лице черные полоски размазанной туши.
Она медленно встала, сдёрнула простыню. Поднос с грохотом упал на пол. Переступив через разбитую посуду, завернулась в ткань и пошла в уборную...
Елена лежала в ванне, вытянув руки вдоль бортиков. Вода тонкой струйкой текла из крана. Взгляд её серых глаз, был устремлён куда-то в пустоту. Стыд и ярость испытывала она, не хотелось жить. Лена бы уже давно порезала себе вены, осколками посуды, но мысли о не родившемся ребёнке, останавливали её от суицида.
– Ты родишься мой малыш! Обещаю тебе, - поглаживая свой ещё пока плоский живот, прошептала девушка...
ГЛАВА 6.
Валентин очнулся и застонал от сильной боли раздиравшей правую руку. Чувство было: словно огромное раскалённое жало пронзало его в кисть. Такой нечеловеческой боли ему не приходилось испытывать никогда. В одно мгновение в его сознание на миг мелькнула мысль, что вот она смерть в муках.
Он снова потерял сознание, а когда вновь очнулся, за окнами было совсем темно. Керосиновая лампа освещала лишь часть стола, за которым сидела женщина в черной косынке, из-под которой выбилось несколько белых прядей. Валентин смотрел на всё окружающее его словно сквозь туманную пелену. В сознании возникло какое-то смутное беспокойство, не дающее ему покоя и нараставшее с каждой минутой.
Кирилов изо всех сил сжал зубы, напрасно пытаясь унять новую волну резкой пульсирующей боли, не дающей собраться с мыслями вспомнить и понять, что с ним произошло, и что его так беспокоит. Неожиданно память вернулась. Все картинки минувших событий одна за другой мелькнули перед глазами. Строитель, Карп, Барсуков, труп Ларисы, который он закапывает, изуродованная рука - его рука. Валентин застонал и тут увидел лицо Елены. Она звала его, протягивая руки, прося спасти её.
Его Муза осталась в руках бандитов, и это осознание вызвало больше страданий, чем физическая боль.
– Лен...а, люби...мая.
Женщина поднялась из-за стола, подошла к Кирилову и склонилась над ним. Холодная рука коснулась горячего лба, успокаивая больного.
– Л...е...на. Люби...мая, - повторил он словно в бреду.
– Её надо спасти, - он поймал левой рукой запястье женщины и сжал его.
– Вы понимаете? Её надо спасти! Он убьёт её!
– Тише, тише! Успокойся. Ты в безопасности, - прошептала знахарка.
– Лежи и не шевелись. Раны ещё не затянулись. Они могу снова открыться, а ты итак потерял много крови.
Новый приступ боли был так силён, что Валентин не смог сдержать крик. Силы покидали его. Страшно и не правильно было умирать теперь, когда Лена оставалась в руках бандитов, и ей никто не мог помочь. Чёрная мгла поглотила его, унося в новую бездну беспамятства.
***
Павел сидел у камина со стаканом в руках. Он и сам не заметил, как выпил бутылку коньяка. Все мысли отступили на дальний план, голова приятно кружилась. Он опрокинул в себя остатки напитка, встал с кресла и направился по деревянной лестнице на второй этаж.
Строитель ступал по ступенькам не ровно, каждый раз спотыкаясь, но он этого не замечал. Им двигала одна цель - добраться до комнаты, где заточена пленница.
Сегодня Троянский получил фотографии дочери, и Павел уже готов был праздновать победу, ожидая звонка Ивана Валентиновича. Он подготовил все бумаги, по которым фирма переходит к нему. Но днём позвонил юрист, приставленный Строителем к хозяину "Параллели".
– Здравствуйте Павел Иванович! Троянского сегодня днём отвезли в больницу. У него был инсульт. Он только что умер, не приходя в сознание.
– Что?
– ошарашенный закричал Ковалёв, все усилия пошли насмарку.
– И ещё по завещанию фирма переходит Елене Троянской. Там ещё есть оговорка. Наследница не может продать или подарить фирму.
Павел ещё долго смотрел на телефонную трубку, зажатую у него в руках. Он бросил её на рычаг и стукнул кулаком по столу.
– К чёрту всё, - разозлился авторитет, скидывая все бумаги со стола.
Вот тут то и возникло желание напиться. Ковалёв подошёл к шкафу с напитками. Достал бутылку коньяка. После первой рюмки пришло решение убрать смотрящего и занять его место, свалив все улики на Костыля. Теперь оставалось определить участь Елены. После новой порции напитка оказалось всё очень просто: надо жениться на девушки и тогда Троянская передаст ему как своему мужу бразды правления фирмой.