Давай поедем на трамвае

Маневровый водитель, слегка зевая, поставил последний зашедший в депо трамвай на предназначенный ему путь и отправился в диспетчерскую. Ночь давно вступила в свои права. Темнота плотным одеялом окутала депо, и только дежурные фонари, как застывшие в воздухе светлячки, рассеивали тусклый свет на стоявшие в ряд вагоны. Ночь выдалась облачная и ветреная. Контактные провода, словно гитарные струны, качались из стороны в сторону. Создавалось впечатление, что бродяга ветер после долгого дня решил снова потешить себя немой мелодией, понятной лишь ему одному. Трамвайные вагоны, получившие команду «отбой», слушали эту мелодию без особого интереса, поскольку знали, что в их жизни она уже вряд ли что-то изменит. Пройдёт день, неделя и даже год, а они всё так же будут изо дня в день выполнять свою монотонную работу. Это ветер может гулять, где ему вздумается, и делать всё, что взбредёт

в его пустую голову, начиная с безобидных морских волн и заканчивая разрушительными ураганами. А судьба вагона, особенно трамвайного, – быть извечным слугой на колёсах. Больше всех такой судьбой был недоволен вагон с красивым номером 300, который, собственно говоря, и заехал сегодня последним. Глубокой завистью завидовал он своим старшим братьям – вагонам пассажирских поездов. Вот где настоящая и насыщенная жизнь. Каждый день новые города, степи, просторы, а в особых случаях даже страны. Все необъятные красоты открываются словно по команде перед твоим взором. Это и сказочный вид Чёрного моря, когда мчишь в жаркие летние месяцы пассажиров в Сочи и Адлер, это и величественная тайга, протянувшаяся от Сибири до Дальнего Востока, это и зимний Урал с сугробами выше колена. Одним словом, железная дорога, в отличие от трамвайной, – это дорога в страну чудес и невероятных впечатлений. Об этих чудесах трёхсотый вагон узнал от своего перевозчика, железнодорожного вагона-платформы, который и перевозил нашего героя на ПМЖ в город Высогорск. Трамвай также узнал, что на железной дороге тоже всё разделено на элиту и чернорабочих. Элита – это пассажирские вагоны, жизнь которых сплошная романтика, а чернорабочие – это те вагоны, которым повезло чуточку меньше. К ним относятся цистерны, перевозящие в основном нефтепродукты, а также полувагоны, хопперы, думпкары, предназначенные для сыпучих грузов и угля, помимо них есть ещё и крытые вагоны, внешне схожие с пассажирскими, только без окон. Их пассажирами в мирное время являются по большей части животные, а именно крупный рогатый скот. Пропитанным запахом мочи и навоза крытым вагонам позавидуешь, конечно же, меньше всего. Но трамвай всё равно завидовал. Даже этим чернорабочим, которые, несмотря на своё положение, всё равно имели возможность видеть окружающий мир. А он? Пусть он не покрыт толстым слоем угольной пыли, пусть он понятия не имеет, как пахнут навоз и бензин, но его кругозор зажат в плотные тиски и поделён на различные сектора города Высогорска, который он успел изучить и который успел ему опостылеть. Похоже, этот городишко так и останется его главной достопримечательностью в жизни, от которой не свернёшь ни налево, ни направо. Вот об этом постоянно и размышлял новый трамвайный вагон, отстаиваясь ночами на территории депо и дожидаясь утреннего выезда в ненавистный город. Часто вспоминал и своё небольшое путешествие в Высогорск, и те пейзажи, которые он успел рассмотреть по дороге. Но помимо этого часто думал он и о людях, а точнее, о пассажирах. И пришёл к выводу, что у поездных вагонов даже пассажиры лучше, чем у трамвайных. Ведь неспроста же существует выражение «хам трамвайный» – не «самолётный», не «поездной» и даже не «теплоходный». А именно трамвайный. Вот как судьба распорядилась. В поездах контингент чуточку выше. Помимо рядовых работяг, коих и в трамваях хватает, там встречаются профессора, журналисты, артисты, певцы, офицеры. А есть и такие вагоны, которые обслуживают самого президента. Чем трамвай, к сожалению, похвастаться никогда не сможет. Вот вчера, например, зашёл интеллигентного вида молодой человек, в костюме, галстуке, вежливо поздоровался с кондуктором, оплатил проезд, пожелал всем пассажирам доброго пути и встал, держась за поручень, напротив молодой красивой девушки, сидящей у окна. Буквально через двести метров, когда вагон немного качнуло, он продемонстрировал окружающим содержимое своего желудка, вышедшее через ротовую полость. Одна часть содержимого попала на голову несчастной девушки, вторая в сумку кондуктору, которая в этот момент обилечивала эту самую девушку, ну а третья растеклась зловонной лужей прямо у него под ногами. Потом только выяснилось, что этот интеллигентный гражданин пьяный в стельку, когда на поступившие в его адрес замечания и возмущённые возгласы начал излагать всю «красоту» нецензурного языка и размахивать руками. А неделю назад зашёл дедушка с трясущимися руками и нервным тиком лица. Кондуктор, проникшись к нему жалостью и сочувствием, не стала брать деньги за проезд и выдала билет просто так, за свои кровные. А этот дедушка, проникшись, видимо, ответной благодарностью, достал из кармана складной охотничий нож и вспорол три пассажирских сиденья, мотивируя свой поступок тем, что ему нужен поролон в собачью будку. На все попытки его остановить он благим матом кричал, что всех посадит на перо. И только благодаря путейцу Гургеновичу, который два часа назад плохо приварил лопнувший рельсовый стык, деда удалось повалить на пол путём подпрыгивания вагона на этом самом стыке. Кондуктор, не пожалев свою кофту, туго связала дебоширу руки за спиной. Прибывшие полицейские криво поулыбались и увезли старика в отделение.

Ну а месяц назад был случай, побивший все рекорды хамского отношения к трамваю. Дело было глубоким вечером по дороге в депо. Вагон пустой, никого нет, и кондуктор со спокойной душой начала пересчитывать выручку. На остановке «Горьковская» заходит молодая пара, парень с девушкой, и садятся в самый конец вагона. Приличные молодые люди. Так вот, эти приличные люди, видимо, решив, что места для поцелуев есть не только в кинотеатрах, но ещё и в трамваях, начали демонстрировать друг другу свои нежные чувства. Кондуктор, смущённо улыбнувшись, отвернула голову, не став мешать людям. Все были молоды, с кем не бывает. Углубившись в воспоминания о своей молодости, она не увидела, как девушка лёгким прыжком села молодому человеку на колени. И только громкие крики, доносящиеся с хвоста салона, заставили кондуктора вздрогнуть и обернуться. Картина,

представшая её взору, могла бы смело номинироваться на премию «Оскар», если бы это были съёмки фильма. На коленях молодого человека, шорты с трусами которого были спущены до самых ступней, наездницей восседала с вытаращенными, круглыми, как два блюдца, глазами и раскрытым ртом та самая девушка, держа в руках свои чёрные стринги. И только её красная мини-юбочка, которую она оставила на своих бёдрах, немного скрывала все подробности данного кино, не превращая эротическую сцену в порнографическую. Изо рта девушки тоненьким оперным голосочком лилась соната большой и чистой любви. Обалдевшие кондуктор и водитель хотели было уже выставить из вагона наглецов, но решив, что в такие моменты даже змея не кусает, позволили молодым закончить начатое дело, а затем вежливо попросили удалиться по-хорошему, без привлечения полиции. Парочку, правда, это не очень сильно расстроило. Остановка, где их высадили, являлась как раз той, на которой им и нужно было выходить.

Прокручивая в уме эти случаи, трамвай недоумевал, почему эти люди, которые сегодня ехали на нём, а завтра или послезавтра сядут в поезд, там уже не оставят от своих прежних поступков и следа. Там их поведение будет уже приличным и образцовым. Неужели настолько резко начинает меняться карма, совесть и интеллигентность в поезде и так же резко деградировать при посадке в трамвай? Почему нарушителей общественного порядка гораздо проще привлечь к ответственности на железной дороге, чем в трамвае?

Только вагон подумал о нарушителях, как его слух привлёк какой-то шорох вдалеке. Поначалу это было списано на шум ветра, но спустя несколько минут стало ясно: звуки, похоже, исходят от человека. Это был тихий, осторожный, но совершенно отчётливый хруст. Ещё через какое-то время, когда в бледно-жёлтом свете фонаря чётко прорисовались два человеческих силуэта, выяснилось, какие гости пожаловали на огонёк. С вандалами и их действиями трёхсотый вагон был знаком не понаслышке. За год его работы жертвами этих личностей стало десять вагонов. А сколько их было ранее, один бог ведает. Три вагона лишались лобовых стёкол, ещё три оставались без фар, а оставшимся четырём рисовались всевозможные надписи и изображения далеко не в художественном стиле. И вот очередное нападение. Что они придумали на этот раз? Скорей всего, ничего нового и ничего умного. Ума и кругозора у таких людей точь-в-точь как у канарейки. Всего на один запев.

Вагон прислушался. Вандалы явно направлялись в его сторону и явно к нему. Решив проучить хулиганов самостоятельно, коль у полиции не хватает желания, он тихонечко открыл все четыре входных двери и начал ждать. Вскорости перед его взором предстали, что называется, двое из ларца одинаковых с лица. Лица этих героев были прикрыты не то платками, не то масками чёрного цвета. На головах плотно натянутые кепки, лишь две пары глаз смотрели из этой конструкции нагло и вызывающе. Кисти рук в чёрных перчатках, да и остальное одеяние тоже чёрное. Прямо как герои из царства тьмы. Только в руках у этих героев были вовсе не мечи, а бейсбольные биты. Поравнявшись с трёхсотым вагоном, они внимательно осмотрелись, и один из них с усмешкой шепнул другому:

– Смотри, какой-то баран забыл двери закрыть.

– Не баран, а очень добрый и порядочный человек, сделавший приятное гостям, – хмыкнул второй и продолжил: – Так, обливаешь керосином сиденья, я выбиваю окна, потом кидаем зажжённую спичку и линяем, понял?

– Понял, не дурак. Дурак бы не понял.

– Заткнись и займись уже делом.

Зайдя внутрь вагона, вандалы достали карманные фонарики и начали осматриваться.

– Хорошо бы ещё в кабину проникнуть и там порядок навести, – сказал первый.

– Я тебе сейчас язык отрежу, если ты не заткнёшься, – зло произнёс второй.

– Я не понял, а чего ты такой борзый сегодня, а?

– Достают потому что дауны всякие вроде тебя.

– Ну достают – это понятно, а борзый-то ты чего такой сегодня, а?

Пока глубокий и конструктивный диалог незваных гостей набирал обороты, вагон закрыл двери, бесшумно завёлся и плавно дал задний ход. Герои, увлечённые беседой, даже не сразу заметили, что являются подневольными пассажирами пришедшего в движение трамвая. И лишь когда скорость стала более значительной, один из них – тот, который Борзый, – вытаращив глаза, заорал:

– Что за хрень? Это подстава! Там водила. Гаси его, быстро.

Первый побежал к кабине и, добежав, изумлённо остановился.

– Там нет никого – дрожащим голосом произнёс он.

– Нашёл время шутить, урод – прошипел в ответ Борзый. Он в два прыжка подскочил к напарнику и тоже обомлел, убедившись, что кабина заперта и абсолютно пуста внутри. Трамвай остановился. Несмотря на шоковое состояние, Борзый не потерял способность рассуждать.

– Посвети в кабину, вожатый, наверное, или под сиденьем, или на полу заныкался.

Два мощных фонаря осветили кабину практически полностью, но, увы, ни под сиденьем, ни на сиденье, ни на полу, ни даже на потолке водителя не было. Кабина была по-прежнему пуста. Трамвай стоял, не подавая никаких признаков жизни. Могло показаться, что всё произошедшее минуту назад – не что иное, как плод больного воображения либо идиотский прикол. Но, глядя на закрытые двери, которые только что были открыты, и значительное удаление вагона от изначального места, наши герои убеждались, что воображение не очень-то и болеет.

– Уходим, только тихо, – сказал Борзый.

– Как? – плаксивым голосом промямлил напарник.

– Давай в конец вагона, быстро выбиваем заднее стекло и линяем.

Они успешно дошли в конец вагона, успешно достали биты и даже успешно размахнулись, но сделать удар таким же успешным не получилось, поскольку трамвай дёрнулся с такой силой, что оба не устояли на ногах и вместе с битами покатились по полу к середине салона.

– Кончай шутить, кровь пущу, кто бы ты ни был! – крикнул Борзый, поднимаясь с пола и пытаясь придать своему голосу максимум строгости и устрашения. Второй забился между сиденьями и тихонько скулил, словно потерявшаяся собачонка по своему любимому хозяину.