Давай постреляем?
Шрифт:
– Очень сексуально притягателен, – продолжил Эдгар, так и не получив ответа на первый вопрос. – Девушки были бы от него без ума, посвяти он себя популярной музыке.
Эдгар знает, что говорит, так как себя он как раз этому самому и посвятил. Но беседы я не поддерживаю – в голосе господина композитора опять гадкие снисходительные интонации.
– Знаешь, Расма, а ведь на правах давней подруги ты могла бы... – Эдгар опустил глаза, и голос его теперь уже зазвучал без былой мерзости. – Ты могла бы поставить меня в известность заранее!
– О чем? – отозвалась я.
– О том, – он кивнул за забор. – Готовишь сенсацию, понимаю. Но...
– Что ты говоришь, Эдгар? – Сейчас давний друг детства был серьезен.
– Я понимаю, он славный мальчик...
– Этому мальчику больше тридцати, он воевал... – устало прервала я Эдгара. – Выглядит просто молодо.
– Вот именно, выглядит совсем пацаном... Так вот, Расма, ты можешь дурить головы нашим невзыскательным любителям народного пения, но меня тебе не провести! – Теперь льдисто-голубые глаза композитора стали жесткими и колючими.
– О чем ты, Эдгар? – вновь повторила я.
– О том, – он вновь кивнул за забор. – Обманывать, вообще, грешно, Расма. Ну ладно, подумай. Как надумаешь, приходи. Посоветуемся, разберемся что к чему. Парень перспективный, признаю... Иди, он уже заждался.
Обманывать грешно... Эдгар подвержен зависти – обычному человеческому пороку. Вот и мелет всякий вздор. Обидно, что слушают не его, местную гордость и государственную знаменитость, а какого-то седого, да еще к тому же русского. Сам Эдгар сочиняет либо занудные, тяжелые, как чугун, сонаты с рапсодиями (их он называет «серьезной симфонической музыкой для подготовленного уха»), либо же всякие электронные подпевки-попсу с помощью компьютера. Рапсодии слушают немногочисленные граждане с подготовленными ушами, а попсу мальчики и девочки от двенадцати до восемнадцати.
Обманываю я его... Чем же, интересно? Сказать просто нечего господину композитору.
– Вальтер! Валь-тер! Скандировала толпа под нашими окнами. Праздник ведь еще не закончился.
– Что, подъем?! – спросонья бормотал Валера, когда я прикоснулась пальцами к его лбу.
– Праздник продолжается! – пояснила Инга, надевая на голову парню аккуратно сплетенный венок.
По ручьям плыли несколько десятков таких вот венков. Оркестр дядюшки Томаса расположился прямо в березовой роще. Теперь они куда уверенней аккомпанировали Валере. Великан-аккордео– нист удачно солировал в инструментальных проигрышах.
– Я даже не верю, Расма! Он же просто... Ну точно с неба спустился! – восхищенно произнесла Инга.
– Точно, с неба! Он ведь парашютист! – снисходительно улыбаюсь я.
Восхищайся, сестричка, завидуй... Хотя чего завидовать и кому? У Инги муж главврач сельской больницы и по совместительству автомеханик-золотые-руки и трое детей. У меня два замужества, два аборта, госпремия СССР (за тот самый фильм, к сорокалетию Победы) и два нынешних договора на рекламу зубного эликсира и средства от запоров.
Под конец праздника Валере-Вальтеру преподнесли небольшую деревянную скульптуру, изображающую музыканта, играющего на народном инструменте – гудке. Он поблагодарил всех жителей деревни. Только уже не по-русски, а на нашем языке. И все были довольны...
Большая часть селян уже разошлась, как центром внимания стал Эдгар. Он где-то отсутствовал весь день, а сейчас появился, держа в руках роскошный черный кофр.
– Что ж, неудобно отпускать такого гостя без подарка! – Эдгар приоткрыл кофр, внутри была полуакустическая
Однажды человек сочинил музыку и не нашел к ней слов. Можно было, конечно же, и так оставить, но у человека был голос и ему хотелось спеть песню. А слова нашлись на чужом языке... Прямо-таки сказка какая-то получается. Мы стоим в центре столицы – красный свет горит уже минут пять. Затор, пробка – обычное для столицы дело.
Мы едем в студию – Валера ухитрился договориться со звукорежиссерами, и сегодня мы попробуем спеть дуэтом. Под подарок Эдгара. Расщедрился-таки – признал на своей территории более сильного зверя. С другой стороны, хотел удивить всех – вот, дескать, какой щедрый господин композитор. Я роняю голову на Валеркино плечо. Как же я устала...
Откуда в центре города взялся рояль?! И куда подевались все горожане – площадь абсолютно пуста. А это же раннее утро. Я уснула в машине, прямо на Валеркином плече, и проснулась, когда уже стало рассветать. Валерка подходит к роялю и аккуратно поднимает крышку. Кажется, он впервые соприкасается с этим инструментом. Он осторожно трогает клавиши – звуки нестройные, вразнобой. Несколько секунд Валера размышляет, а затем вновь берет трезвучие – уже более уверенно. Затем негромко начинает наигрывать. Вначале робко, потом все смелей и смелей... Музыка! Я оказываюсь рядом с роялем и обнаруживаю в своих руках флейту. Подношу ее к губам и... Кажется, мы оба импровизируем, но как здорово получается... О, откуда столько народу – люди выходят из подъездов, подворотен, вот остановился рейсовый автобус, вот две иномарки, вот полицейский джип. Нас слушают, затаив дыхание, видимо, находя в нашей импровизации что-то свое, так нужное каждому, но неуловимое. Непередаваемое словами... И вдруг слышится грохот – часть толпы испуганно отхлынула в сторону, остальная испуганно зароптала, позабыв про рояль и про флейту. На площадь въезжает бронемашина. Сокращенно она называется БТР. Она подъезжает вплотную к нам, окончательно заглушив нашу музыку. Из люка высовывается тот самый чернолицый майор Кравченко, Валеркин командир.
– Что, Петров, в кафе-шантан записался? – рявкает майор. – Еле нашли тебя, прапор..
Валерка забывает про рояль, про флейту и про меня. Он снова прапорщик Петров. Вытягивается по стойке «смирно» перед майором.
– Давай залазь, пианист... – кивает майор. – Наших возле кишлака духи прижали...
И Валерки больше нет! Он в бронемашине, которая, подняв клубы пыли, с грохотом скрывается в подворотне.
«Он, оказывается, русский», – ропщет кто-то в толпе. «Вот именно!» – с негодованием подхватывает кто-то. «Ну и что, что русский?!» – робко возражает кто-то. «Почему-то русские всегда приезжают на танках». «Ладно, пошли отсюда...» Я остаюсь одна.
– Расма! Мне очень понравилось то, что вы сейчас играли!
У рояля стоит Эдгар.
– Только во второй части в первом такте лучше сыграть вот так... – Эдгар начинает быстро и технично перебирать клавиши. – Вот так, Расма... Ну, подыграй мне!
Однако флейты у меня в руках уже нет.
3
У меня в руках Валеркина куртка, потому что я по-прежнему сижу в машине и моя голова лежит у него на плече. И «красный свет» по-прежнему мерцает впереди. Я задремала всего на несколько секунд.