Давайте все убьем Констанцию
Шрифт:
Крамли ободрился.
— Как домой вернулся, — признал он.
Наш драндулет остановился. Я вышел.
— Идешь? — спросил я.
Крамли, не снимая рук с руля, глядел в ветровое стекло, словно продолжал вести машину.
— Как так, — проговорил он, — весь мир, похоже, старится вместе с нами?
— Идешь? Ты мне нужен.
— Посторонись.
Поднявшись по крутым бетонным ступенькам, он двинулся было по дорожке из растрескавшегося цемента, но остановился, обозрел большой белый дом, похожий на ветхую птичью клетку, и произнес:
— На вид настоящая недопекарня, где стряпают печенье с дурными предсказаниями внутри.
Мы пошли дальше. На пути нам встретились кошка, белая коза и павлин. Когда мы поравнялись с птицей, она распустила хвост, подмигивая тысячью глазков. Мы остановились у парадной двери. Я постучал, и мне запорошил ботинки неожиданный снегопад из чешуек краски.
— Если дом держался на этом, его дни сочтены, — заметил Крамли.
Я постучался костяшками пальцев. Судя по шуму, внутри катили по паркету массивный передвижной шкаф. В дверь толкнулось с той стороны что-то тяжелое.
Я снова поднял руку, но изнутри донесся визгливый, словно воробьиный, крик:
— Убирайтесь!
— Я просто хотел…
— Убирайтесь!
— Пять минут, — взмолился я. — Четыре, две, одну, бога ради. Мне нужна ваша помощь.
— Нет, — выкрикнул пронзительный голос, — это я нуждаюсь в вашей.
Мой мозг завертелся, как Ролодекс. Я услышал голос мумии. И повторил его слова:
— «Задумывались когда-нибудь, откуда произошло название Калифорния?»
Тишина. Высокий голос перешел на шепот:
— Черт.
Загремел один замок, второй, третий.
— Никто не знает про Калифорнию. Никто.
Дверь немного приоткрылась.
— Ладно, давайте, — послышалось оттуда. Наружу просунулась большая пухлая рука, похожая на морскую звезду.
— Кладите сюда!
Я положил свою ладонь в ее.
— Наоборот.
Я перевернул ладонь внутренней стороной наверх.
Ее рука схватила мою.
— Спокойно.
Ее рука помассировала мою; большой палец проследил линии на моей ладони.
— Не может быть, — шепнула она.
Более спокойными движениями она ощупала бугорки под пальцами.
— Да, — вздохнула она.
И потом:
— Вы помните свое рождение!
— Откуда вам это известно?
— Наверное, вы седьмой сын седьмого сына!
— Нет, я единственный, без братьев.
— Боже. — Ее рука подпрыгнула в моей. — Вы будете жить вечно!
— Так не бывает.
— С вами будет. Не с телом. А с тем, что вы делаете. Чем вы занимаетесь?
— Я думал, моя жизнь у вас как на ладони.
Она фыркнула.
— Господи. Актер? Нет. Внебрачный сын Шекспира.
— У него не было сыновей.
— Тогда Мелвилла.23 Незаконный отпрыск Германа Мелвилла.
— Если бы.
— Это так.
Я услышал скрип колес: от входа откатили большой груз. Двери медленно растворились.
В дальний конец комнаты укатился по паркету трон на колесиках с необъятных размеров женщиной в необъятной царской мантии из темно-красного бархата. Она подъехала к столу, где в свете зелено-янтарной лампы от «Тиффани»24 сверкали сразу четыре хрустальных шара. Внутри гороподобной, в три сотни фунтов, туши сидела, просвечивая нас рентгеновским взглядом, Царица Калифия, астролог, хиромант, френолог, знаток прошлого и будущего. В тени вырисовывался громоздкий несгораемый шкаф.
— Я не кусаюсь.
Я перешагнул порог. Крамли последовал за мной.
— Но дверь оставьте открытой, — добавила она.
Во дворе закричал павлин, и я осмелился протянуть другую руку.
Царица Калифия, словно обжегшись, дернулась назад.
— Знаете Грина, романиста? — с придыханием спросила она. — Грэма Грина?
Я кивнул.
— У него описан священник, потерявший веру. Потом случается чудо, и совершает его этот самый священник.25 Вновь уверовав, священник едва не умер от потрясения.
— Да?
— Да. — Она не сводила взгляда с моей ладони, словно та существовала отдельно от руки. — Боже.
— Это происходит сейчас с вами? — спросил я. — То же, что с тем священником?
— О господи!
— Вы потеряли веру, дар исцеления?
— Да, — пробормотала гадалка.
— А сейчас, в эту минуту, ваши способности к вам вернулись?
— Черт возьми, да!
Я отнял у нее свою ладонь и притиснул к груди.
— Как вы об этом догадались?
— Это не догадка. Меня как током шарахает.
Она скосила глаза на свадебное приглашение и газету у меня в протянутой руке.
— Вы поднимались к нему, — сказала Калифия.
— Вы заметили. Это нечестно.
Она улыбнулась краем губ и фыркнула.
— Народ отскакивает рикошетом от него и попадает ко мне.
— Думается, не так уж часто это происходит. Можно сесть? А то я свалюсь с ног.
Она кивком указала на стул, стоявший на безопасном расстоянии в несколько футов. Я опустился на сиденье.
Крамли, на которого никто не обращал внимания, недовольно хмурился.
— Вы говорили о Раттигане? — напомнил я. — Его редко кто навещает. Никому не известно, что он жив и обитает на Маунт-Лоу. Но сегодня туда кто-то поднимался, старик слышал крики.
— Она кричала? — Охваченная воспоминаниями, гора мяса, казалось, начала расплываться. — Я ее не впустила.
— Ее?
— Нет ничего глупее, — Царица Калифия бросила взгляд на магические кристаллы, — чем провидеть чье-то будущее и сдуру выдавать это людям. Я даю намеки, а не факты. Не учу, какие покупать ценные бумаги и какую выбрать подружку. Диета — это да, я торгую витаминами, китайскими травами, но не долголетием.