Дай мне утешение
Шрифт:
Внезапно ей захотелось расплакаться. Ей действительно нужен друг, но как рассказать Шейну о Джейсоне? О его недоверии, оскорблении, о том, что ее любовь втоптана в грязь?
– Я рада этому ребенку, - сказала она, и это была правда. Конечно, она немного испугана перспективой стать матерью-одиночкой, но все же благодарна Богу, что он послал ей ребенка.
– Я ценю ваше внимание, и зачем вам взваливать на себя обузу, вроде возни с беременной женщиной?
– Сколько вам лет?
– спросил он.
– Двадцать четыре.
Он глубоко вздохнул. Ему было столько же,
– А мне тридцать, - сказал он, вздохнув: трудно представить более неловкий разговор.
Его блестящий план помочь ей ни к чему не привел. Может, стоит поделиться с ней чем-то личным из своего прошлого? Возможно, это позволит ей тоже открыться?
Шейн, конечно же, не мог рассказать ей о Тами. Это было очень личным, и ему пришлось бы признаться в том, что жена посчитала его недостойным мужем и не спала бы с другим мужчиной, если бы Шейн удовлетворял ее. Он не хотел казаться слабым даже в глазах этой ненужной ему беременной девочки, и вдруг сказал:
– Я познакомился со своим отцом пять лет назад. Правда, странно?
– Пять лет назад?
– Келли в изумлении уставилась на собеседника.
– Да, бывает и такое.
– Он соображал, как рассказать эту историю и не очернить Тома в ее глазах. Его отец поступил в свое время недостойно, но это ни о чем не говорит.
– У моих родителей был случайный роман, - начал он. Они познакомились в Оклахоме. Мой отец тогда учился в ветеринарном колледже в Стиллуотере.
– Шейн видел, что Келли внимательно слушает его. Разумеется, они стали близки, и моя мать забеременела. Но не сказала об этом ни Тому, ни бабушке. Она боялась, что бабушка попытается найти его и заставить их пожениться.
– Похоже, ваша мама очень независимая женщина.
– Да. Она не верит в браки без любви, не одобряет людей, объединяющихся ради ребенка. А бабушка, наоборот, считала, что ради ребенка надо терпеть.
Келли посмотрела на него с интересом.
– И что было дальше?
– К тому времени, когда бабушка выследила моего отца, мне было почти год. А Том... ну.., он был уже женат.
– Шейн знал, что называть отца по имени было странно, но Том слишком долго был для него незнакомцем, чтобы он мог называть его отцом.
– И собирался стать отцом во второй раз. Тем не менее Том рассказал все своей жене и с ее согласия стал посылать матери деньги, но при этом дал обещание жене, что никаким другим образом не будет участвовать в моей жизни.
– И ваш отец согласился на это?
– спросила она удрученно, думая об отце своего собственного ребенка: а способен ли он хотя бы на такой поступок? Потом ее мысли перекинулись на Шейна: как он относится к ней? Тут были возможны сотни вариантов, и ей не стоит доверяться ему.
– Том чувствовал вину передо мной, но он любил свою жену и будущего ребенка и не хотел ломать брак.
– А что же ваша мама?
– Она ценила его помощь, тем более что не рассчитывала на материальную поддержку. Но бабушка была против.
Шейну было лет семь, когда он узнал, что у него есть белый сводный брат. Он тогда возненавидел Тома и долгое время продолжал его ненавидеть всеми фибрами своего
– Сейчас вы с отцом очень близки, как мне кажется, - заметила Келли. Он так заботится о вас.
– Том приехал повидать меня, когда мне было восемнадцать, но я велел ему убираться ко всем чертям, не желая иметь с ним ничего общего. Сейчас мне стыдно за свое поведение тогда, когда его жена и ребенок погибли в авиакатастрофе, - признался Шейн.
Но мать Шейна, добрая и сострадательная, простила Тома, предложив свою дружбу и сочувствие.
– Я не хотел быть временным сыном, заменой его светловолосого и светлокожего Денни, которого он очень любил. Я страшно ревновал...
– В голосе Шейна прозвучала вся боль его юности, но он взял себя в руки и продолжал:
– Я провел большую часть своей жизни, сравнивая себя с Денни. Почему Том любил его больше, чем меня? Я злился и бунтовал, но постепенно все понял и больше не виню отца. Теперь мне и самому жаль моего белого брата.
– Я верю вам.
– Ее улыбка была слабой, но искренней.
– Это было нелегко.
– Верно. Но и Тому, потерявшему жену и сына, тоже. Несмотря на это, я избегал отца следующие семь лет, пока мне не исполнилось двадцать пять.
– Что заставило вас признать наконец отца? спросила она.
– Я вам расскажу об этом, но не сейчас. Он посмотрел через стол на нее, такую очаровательную, растрепанную, с золотыми веснушками...
– Хотите продолжить экскурсию?
– Да.
Ее голос был так же тих, как и его, и Шейн подумал, что она не откроется ему и теперь, несмотря на то, что он только что ей рассказал. Но ведь это была только часть истории. Другая часть включала его жену и ребенка, семью, за которую он боролся и которую хотел сохранить.
Хотя Келли и Шейн единодушно решили закончить обед, никто из них не сделал движения, чтобы покинуть скамейку. Они некоторое время сидели молча, каждый думая о своем. Мысли Келли опять сбились на Джейсона. История родителей Шейна вызвала в ней бурю чувств и сомнений. Мать Шейна не испытывала любви к Тому, но Келли все еще была влюблена в отца своего ребенка. Хотя теперь иногда ей казалось, что Джейсон встречался с ней только потому, что ему нравилось ее восхищение им. Ее затянувшаяся влюбленность в него ни для кого не была секретом. Она была очарована Джейсоном еще со старших классов школы, а он просто таял от девичьего внимания.
Но у нее все еще теплилась надежда, что он возьмет на себя ответственность за своего ребенка что проявит к нему любовь. Она хотела, чтобы ее ребенок знал своего отца. Возможно, если бы она отказалась подать иск об установлении отцовства, к чему ее подталкивала мать, он перестал бы чувствовать себя в ловушке.
Может, тогда он вернулся бы из своей затянувшейся деловой поездки и они обсудили бы будущее их ребенка?
– Вы готовы?
– спросил Шейн.
– О, да. Конечно.
– Она выбросила мусор в близлежащую урну. Ей так не хотелось думать о своих неразрешимых проблемах, особенно сегодня. Шейн оказался настоящим другом, а ей не приходилось проводить время в приятной дружеской беседе уже целую вечность.