Дай погадаю! или Балерина из замка Шарпентьер
Шрифт:
– А ты пошутила, что двоих убила? – поиграв желваками, спросил чебуречник. – Не шути так больше, тебе не идет...
– Разве я могу убить?
– Я так и думал, ты же добрая, – кивнул Сулейменов. – Пригласишь в гости сегодня?
Маршрутка уже трещала по швам, когда я вспомнила, что упустила из памяти поставить магазин на сигнализацию, и побежала обратно.
Я довольно долго возилась с замком в темноте и, когда вошла в магазин, первым делом бросилась к телефону, но не успела, потому что, во-первых, меня оглушила тишина
– Не может быть, – бормотала я, устремляясь к позднему покупателю. – Бень, какими судьбами, да еще в дождь... И с чемоданом! Спасибо...
На пороге магазина стоял мокрый улыбающийся Бениамин Маркович Баблосов и держал двумя руками мой клетчатый чемодан, который я оставила в офисе, когда меня арестовали.
– Женщина с грустными глазами, все хорошо? – обычным голосом, немного заикаясь, поинтересовался он.
– Все замечательно, хотя последнее время я совсем не думаю о жизни, – всхлипнула я. – Понимаешь?
– Света, а можно я приглашу тебя в ресторан? – перебил меня Баблосов.
– Прямо сейчас? – уточнила я.
В привокзальном ресторанчике «Красный рояль» из-за дождя было малолюдно, и мы выбрали самый укромный уголок за кадкой с фикусом... В углу, как в хорошем кино, горел камин.
– Ни хрена не покупают в дождь, а я ведь за проценты работаю, Бень, – жаловалась я.
– Ты же собиралась в посудомойки, или я что-то забыл? – Бениамин Маркович надел очки, раскрыл меню и покосился на меня. – Замуж еще не вышла?
– У меня более честолюбивые планы, – покачала я головой.
– Неужели у меня нет даже шанса, Света? – внезапно тихо спросил Баблосов.
Я вздрогнула и огляделась.
– Шанс всегда есть, – нарисовав в воздухе запятую, подмигнула я. – Спасибо, что привез мой чемодан, как ты меня нашел-то?
– Сам не пойму, – буркнул Бениамин Маркович.
Я с минуту слушала, что заказывает Баблосов, потом встала и, извинившись, что мне надо попудрить носик, пошла в туалет.
– Света, извини, что долго вез твои вещи... Дело, сама понимаешь, не в них. Нам надо с тобой поговорить. – Баблосов отложил вилку и, наливая виски, спросил: – У тебя кто-нибудь есть?
– Мы плотву не ловим, – ковыряясь в крабовом салате десертной ложкой, вздохнула я. – А вообще, кроме дочки и внучки, никого у меня нету... В гости к себе не приглашаю, у меня такая халупа, без слез не взглянешь. С крыши, Бень, течет прямо на кровать.
Баблосов замер с салатным листом в зубах.
– Как же ты спишь? – осторожно спросил он. – С тазом на голове? А можно я тебе предложу кое-что?
Я молча набивала рот салатом и качала головой. Решительно качала и вздыхала.
– Конечно, я невысок, – внезапно сказал Баблосов, и я вдруг скумекала, что Бениамин Маркович собирается говорить не о работе...
«Нет, не может быть! Надо его остановить, пока не поздно», – подумала я.
– Дело не в росте, – даже не прожевав салат, горячо ответила я. – Я тоже не каланча. И помнишь Бобра, с которым я встречалась в июне? Так он тоже был от горшка два вершка!
– Видел я этого Бобра, он кажется самовлюбленным типом... – поморщился Баблосов.
– Знаешь, а мне нравятся самовлюбленные типы... Они просто любят себя, и все. Спасибо, Бень, было очень вкусно, – поблагодарила я и отодвинула тарелку.
– Удовольствие не только в еде, – улыбнулся Баблосов, окидывая взглядом ресторанный зал. – Да, я смешной и невзрачный, вдобавок хромой и в ботинках с супинаторами, – вздохнул он, и было заметно, что он сконфужен. – Я незавидный тип, Света?
– Я очень недалекая по части мужчин, – призналась я и добавила: – Ты извини меня, пожалуйста, Бень.
– Нет, ты очень далекая, Свет, – захмелевшие четыре глаза Бениамина Марковича внимательно смотрели на меня, и я внезапно поняла, что у меня просто двоится в глазах от виски. – Скорей это я недалекий тип... Ведь мужчины любят, когда другие страдают, а я хочу помочь тебе.
Мне вдруг почудилось, что я вижу у барной стойки Сулейменова.
– Ты наивная и добрая, а я старый пройдоха, – зажмурившись, очень проникновенно сказал Бениамин Маркович и плеснул виски в стаканы себе и мне. – Люди соединяются, потому что не могут быть одни... Что ты на это скажешь, Света?
Я смотрела на свои руки и молчала, мне больше не хотелось пить...
– Ты любила когда-нибудь, зая? – внезапно, без предупреждения, спросил Бениамин Маркович.
– А что? – Я участливо взглянула на Баблосова, сидящего напротив и медленно поедающего из тарелочки салат «Цезарь».
Бениамин Маркович чем-то смахивал на грибника в брезентовых штанах и такой же куртке и выглядел, как всегда, чуть-чуть не в теме. И тут я начала кашлять, у меня просто возник «кашельный» приступ, и все три посетителя ресторана досадливо обернулись на меня.
– Бень, – наконец прокашлялась я. – Мне достался домик у реки за квартиру, которую сожгли... Но его, похоже, затопит, если дождь не закончится... Ну, какая тут любовь, а? – тихо возмутилась я и добавила: – Знаешь, когда люди соединяются, получается совсем не то, что они ждут, ты не замечал?
– Света, очень важно, кто рядом с тобой. – Баблосов бережно положил свою тяжелую ладошку на мою дрожащую руку, слегка прижав ее к столу. – Можно прожить жизнь, но так и не узнать, что такое счастье. Я бы хотел быть с тобой, Света, – тихо добавил он, заглянув мне в глаза.
Какой-то черт, не иначе, быстро «прокрутил» в моей голове цветной диафильм: квартирка где-то в Химках, продавленный пыльный диван у правой стены и я, забитая жизнью клуша на нем, лежу и плюю в потолок... И, не раздумывая ни секунды, я начала врать, какой на самом деле достался мне шикарный дом, если починить там крышу! Я наплела еще столько, что у Баблосова печально вытянулось лицо, а я, поперхнувшись на слове «Мерседес-Бенц», демонстративно отвернулась от него и уставилась в камин!