Дай свою руку
Шрифт:
Но такого не бывает, ведь голубоглазый красавец не может прямо здесь и сейчас хотеть чего-то большего по отношению к ней. Она привыкла, что почти никто не видит в ней взрослую девушку. Даже Бэн никогда не обращал внимания, сперва просто относился как к ребенку, потом начал встречаться с подругой. И каждый раз чуть не скрипел зубами от необходимости спать вместе. А остальные…
В тусклом свете луны, слегка пробивающимся через занавески, было заметно ее прикусывание губы, множество выбившихся волнистых прядей и глаза, задумчиво смотрящие явно
Нет, такого не бывает. Эфри показался этот тихий выдох и мимолетный взгляд в желаемом направлении. Да что с ним происходит? Когда такое было, чтобы пытался уловить малейшее движение девушки, боялся придвинуться чуть вперед и наконец поцеловать. Ни разу в жизни подобное не находило дорогу в его голову, но теперь… Он хотел, но страшился сделать нужный шаг. Движение в пропасть, которое безвозвратно поглотит его, заберет навсегда сердце и душу, без возможности найти выход, нужную дверь или случайную лазейку. Хотя, если так подумать, Эфри давно там находится. Только не задумывался об этом раньше, просто не предполагал, что настолько глубоко погряз.
Малейшее движение вперед, и получится осуществить желаемое. Она боялась, сдерживалась, непроизвольно раз за разом смотрела на его губы, облизывая свои, которые быстро пересыхали от учащенного дыхания. Эфри ведь не поймет, не стоит делать глупостей. Релиси давно мечтала об этом, о хотя бы одной ночи вместе с ним. Ведь знала, что ничего дальше быть не может. Ну и пусть Бэн решил наказать таким неприятным способом на этот раз, что совершенно не меняет расклада дел. Или жить почти нормально, постоянно нуждаясь в контакте с другом семьи, или делать неподконтрольные вещи, причиняя боль самой себе без остановки. А Эфри, он… снова согревал одним своим присутствием, заставляя желать невозможного – дышать полной грудью. Так ли необходимо это малейшее движение вперед?
Пару секунд бездействия под хрупким остаточным светом луны были прерваны дрожанием рук. Они как будильник, противно трезвонящий по утрам, напоминают девушке о своем несовершенстве. Каждый раз дают понять кто она и что в этом мире. Препятствуют многому, особенно этому закончившемуся волшебному мигу, когда оставалось малейшее движение вперед.
– Так, я понял, - сказал парень, после небольшой прочистки горла от першения. – Ложись.
Он взялся за низ платья и в этот раз потянул вверх, беспрепятственно освобождая девушку от сковывающего движения материала. Аккуратно дотронулся до голых боков, слегка поглаживая и следя за руками, которые почти сразу же перестали биться мелкой дрожью.
– Не против, если и от этого избавимся? – дотронулся до резинки колгот.
С трудом увидев отрицательный ответ, потянул вниз, медленно открывая своему взору белую кожу ног, словно светящуюся в ночи. Остановился на пораненных коленях, огорченно качая головой, а потом и на ступнях. Быстро поднялся и включил свет, настороженно смотря на ноги.
Девушка первым делом потянулась прикрыться, но потом заметила, что на нее толком никто и не смотрит. Неинтересна в этом плане.
– Иди сюда.
Обошел кровать вокруг, взял напрягшуюся малышку и понес в уборную, усаживая ее на самый край белой ванны.
– Держись вот тут, а я… Чтоб тебя, - запустил руку в свои светлые волосы.
Приподнял совершенно несопротивляющуюся девушку, которая только с любопытством и нежностью в глазах следила за происходящим, и посадил внутрь. Она почему-то полностью доверяла ему, словно ничего плохого не может произойти в его присутствии. И пусть сейчас находилась только в одном белье, что совершенно его не смущало и не заставляло нервничать. Обидно немного стало из-за своей неспособности привлечь даже такого любителя женщин, как он. Хотя, та пьяная была очень красива, несомненно Эф повидал немало сногсшибательных форм, поэтому ее фигура вряд ли стоит внимания.
Перед его глазами так и стояла та картина с ногами. Множественные большие мозоли с кровью внутри темно-бордовыми отметинами кричали, насколько долго шла босиком по этим дурацким улицам. Хотелось каждую оттереть, убрать, заставит исчезнуть, чтобы больше не было ничего от начала этой ночи. А эта дурацкая мысль, чтобы оперлась о край своими исцарапанными до самого мяса ладонями, парня заставляла раз за разом качать головой.
«Что за тупоголовый идиот?»
Но больше всего Эфри раздражало другое, совершенно не связанные с лечением. Он непрерывно уговаривал себя не отвлекаться на ее прелестное тело. Парень включил душ, аккуратно промыл каждую рану, обработал по возможности и вскоре снова усадил ее на край ванны.
– Тебе принести тот твой ночной костюм? – посмотрел на нее сбоку, сдерживаясь, чтобы не дотронуться до мокрых плеч.
Она отрицательно помотала головой и указала пальцем на большое полотенце, висевшее на крючке. Потом безмолвно попросила высоко подержать его, прикрывая себя от Эфа.
И парень сделал как Релиси хотела, держал плотную махровую ткань перед своими глазами, знал, что за ней малышка раздевается, снимая намокшее белье. Пытался унять сердце, сильно бьющееся о ребра, и заставить себя тише дышать, чтобы не выдать нарастающее волнение.
А потом она просто обмоталась полотенцем, проделывая это одними пальчиками, напоследок прося Эфа засунуть конец махрового материала чуть поглубже, чтобы случайно не упало.
– Ну что, пошли? – спросил он и взял на руки.
На любые возражения даже не думал обращать внимание. Как минимум сегодня ей придется терпеть его прикосновения, не ступая на свои бедные ноги.
– В шкафу или комоде? – не знал куда именно надо нести Релиси.
По указанию пальца направился в нужном направлении и открыл раздвижную дверку, наблюдая как она пытается взять свой ночной комплект.