Даяна I. Ярость небес. Том 10
Шрифт:
— Э, — я не оставлял попыток освободиться. — Не будь как твоя мама, слышишь? Ты не должен этого делать! Фу!
Птенец снова наклонил голову и сделал шаг в мою сторону.
«Ну да, на таких „подкрадухах“ хорошо ходить, — подумал я, с паникой взглянув на трёхпалые когтистые лапы птенца. — Не каждая тварь в Пустоши может похвастать таким педикюром».
— Цыпа-цыпа-цыпа… Хороший мальчик, — я уже высвобождал вторую ногу. — Спокойно, мой хороший… Спокойно… Я капец какой невкусный! Изжога будет.
Сделав ещё шаг, птенец нетерпеливо топтался на месте, будто привыкая к телу. Я не был силён в орнитологии, но мне, почему-то казалось, что только что вылупившийся детёныш, на котором еще не высохла слизь, явно не должен спокойно расхаживать по гнезду, как у себя дома.
«Вова, что ты несёшь? Из вас двоих, не у себя дома только ты. Он, как раз, у себя!».
Всё испортила эта проклятая ветка, казавшаяся довольно прочной для того, чтобы на неё поставить ногу и, используя, как опору, спокойно высвободить из плена вторую конечность.
С противным хрустом, прозвучавший словно выстрел, ветка, оказавшаяся на поверну не такой крепкой, сломалась. Нелепо взмахнув руками, я попытался не завалиться на спину.
Зрачки птенца расширились, а в следующее мгновение он бросился на меня.
Успев призвать «Близнецов», я ткнул, стараясь если не ранить, то хотя бы причинить боль, которая отгонит это непредсказуемое существо от меня, но не учёл одной маленькой детали — прямого родства с его мамашей, от которой унаследовал некоторые, весьма хреновые в текущей ситуации, черты строения тела.
Не обзаведясь полноценными перьями, ввиду юного возраста, птенец императорского кондора был покрыт невесомым, сейчас слипшимся, пушком. Вот только по прочности, этот пушок не уступал стальной проволоке. Чрезвычайно тонкой, прочной и спутанной проволоке, о которую волнистое лезвие из чёрного мифрила лишь бессильно скользнуло, высекая сноп искр, но до плоти так и не достало.
Зато достало клювом мою голову.
— Вот тварь! — простонал я, перед тем, как левый глаз взорвался болью, понимая, что на этом, эпопею по захвату кладки императорского кондора можно считать завершённой. — Пошёл вон! Брысь! А-а-а-а…
«Получен урон…».
'Внимание!
Вы убиты'.
«Твою мать, какая прелесть! Тебя отправил на „респ“ цыплёнок! Поздравляю, Вова! Вы с Ариэлом прямо братья сегодня. Будет, что обсудить».
И если бы я сейчас не висел в чёрном нечто, бестелесным сгустком, непременно бы истерически расхохотался от следующего сообщения, подкинутого системой, которая будто прочла мои мысли и решила поздравить меня по-своему.
'Внимание!
Получено достижение «Начинающий укротитель»'.
Глава 16
—… но это хороший пёс.
— И притом людоед.
Фрезенбург обернулся.
— Все мы людоеды.
— Почему?
— Потому что так оно и есть. Мы, как и он, воображаем, что мы хорошие.
И нам, как ему, хочется немножко тепла, и света, и дружбы.
(Эрих Мария Ремарк, «Время жить и время умирать»).
Флерал, Гуконский хребет, недалеко от Пика Облачной Арены
'Желаете активировать умение «Тёмный мститель»?
Да/ Нет'.
«Да».
Что может противопоставить птенец, пусть даже и легендарного императорского кондора, Первожрецу Хаоса? Злому Первожрецу, который ради достижения цели потратил одну из своих «ультовых» способностей, пережил сложнейший бой с его злобной мамашей, а потом истратил свою единственную подстраховку — «Тёмного мстителя», на случай смерти только для того, чтобы этот тупой птенец случайно ничего не сотворил с оставшимися двумя яйцами.
Очень дорогими яйцами, стоящими столько, что можно смело называть любую устраивающую тебя цену, и практически каждый ТОП-овый клан вывернется наизнанку, чтобы выкупить их у тебя. Легендарные питомцы — товар штучный и невероятно редкий.
Вот только продавать я их не собирался.
Моя жадность рыдала навзрыд, когда мне пришлось приморозить дикого птенца руной «Хагал», а потом, подтащив к краю гнезда, сбросить его вниз в облака.
Крик испуганного детёныша императорского кондора раздался только спустя несколько секунд далеко внизу. Ну а что мне было с ним делать? «Профита» за убийство я бы получил немного, а надеяться, что из него может выпасть что-то стоящее — это подвергать опасности всю мою миссию.
Не хочу в угоду своей жадности, чтобы там не верещал внутри домовитый хомяк, обнаружить в бою хотя бы даже одно из тех неприятных умений, которыми его мать чуть не закатала нас в шпили Гуконского хребта. Это был бы «эпикфэйл». Глупее провала даже и не придумать.
Именно поэтому участь дикого была предрешена.
Оставалось только решить, что делать с оставшимися двумя яйцами, и соображать нужно было очень быстро. Как только дрогнет скорлупа, эти активы не будут стоить и выеденного яйца, уж простите за каламбур.
В инвентарь, естественно, они помещаться не пожелали, что было предсказуемо. Игра хоть и имеет некоторые фантастические особенности, но вот по части реализма и хоть какой-то достоверности, она всё же придерживалась физических законов реального мира.
Там тоже нельзя наковальню спрятать в крохотную женскую сумочку, вмещающую лишь тушь для ресниц и смартфон.
Пытаться измыслить способ, как их отсюда забрать, я тоже не стал. Пока я буду, как Сизиф, волочить эту громадину по Флералу, может случиться всё, что угодно: птенец решит вылупиться, встреча с другими игроками, моя криворукость. Да меня всем миром засмеют, если я умудрюсь грохнуть такую вещь.