Даже не вздумай!

Энн Шеридан

– Да нечего рассказывать, – отвечаю я, опустив тот факт, что мы держимся за руки. Потому что, если честно, это не только приятно, но и кажется… правильным.

– Опять врешь, – спорит он. – Я знаю тебя меньше недели, и ты уже самая интересная девушка, которую я встречал.

– Нет, правда. Я единственный ребенок в семье. Выросла в очень маленьком городке, о котором, я уверена, ты даже не слышал. Приехала сюда, влюбилась не в того парня, и вот я здесь. История моей жизни.

– Расскажи про парня. Что с ним?

Я морщусь

от вопроса и сразу замолкаю, неуверенная, как ответить.

– Прости, – сразу говорит Миллер. – Я не хотел лезть. Это не мое дело.

– Нет, дело не в этом, – объясняю я, – просто это все было не так давно, понимаешь? Мне пока не особо хочется говорить об этом.

– Понимаю… Ответь мне вот на что, – говорит он, а я улыбаюсь и киваю. – Тот парень и есть причина, по которой ты не даешь мне шанса?

Пока я смотрю на него, миллион глупых отмазок пролетает в моем мозгу, но я решаю сказать правду.

– Если честно, и да, и нет, – отвечаю я. – Я еще не готова ни к чему. Не так скоро после того, что мне пришлось пережить из-за него. И без обид, но у тебя худшая репутация плейбоя, а я влюбляюсь быстро и сильно. Не могу себе этого позволить с тобой, потому что ты точно разобьешь мне сердце, и я не уверена, что оно выдержит такое еще раз.

Он кивает, обдумывая все, что я ему сказала. Уже знаю, что он тщательно подбирает каждое следующее слово.

– В тебе есть что-то, Дэни, – говорит он. – Я не знаю, что именно. Но я хочу узнать.

Ну что ж, дело только что приняло серьезный оборот.

– Давай поговорим о тебе? – спрашиваю я, чувствуя себя неловко.

– Хорошо, – посмеивается он. – Что ты хочешь узнать?

– Эм… Почему хоккей?

– Ничего себе, с козырей зашла, – бормочет он.

– Извини, – говорю я, надеясь, что я не перешла черту.

Он сжимает мою ладонь и притягивает ближе к себе.

– Все в порядке. Я давно это никому не рассказывал, – отвечает он и глубоко вздыхает. – Мой отец умер, когда мне было семь. Я проходил через ту фазу, когда ты ненавидишь мир и всех в нем. Я был зол и не знал, как с этим справиться. Отец очень любил хоккей, так что мама отправила меня на занятия, чтобы я почувствовал себя ближе к нему, и чтобы я выплескивал всю энергию на льду. И я влюбился. Я оставался на тренировках часами, приходил домой, и повторял все заново на следующий день.

– Вау, – говорю я, не зная, что ответить. – Это прекрасно и грустно одновременно. Похоже, хоккей был последним подарком твоего отца.

Он на секунду задумывается.

– Я и не думал об этом так, – пробормотал он. – Мне нравится.

– Ты скучаешь по нему?

– Да. Конечно, мне было всего семь, поэтому у меня немного воспоминаний о нем и лишь несколько фотографий, но я все равно хотел бы, чтобы он был рядом.

Я слабо улыбаюсь ему, не понимая, как он справляется. Как вообще люди справляются с таким? Я не могу представить, каково это, потерять родителя.

Я не видела маму с папой с Рождества и уже схожу с ума.

– Да уж, готова поспорить, – отвечаю я, пока мы бредем по узкой дорожке к входной двери. – Это мой дом, – говорю я, показывая на здание.

Я ищу ключи, когда руки Миллера находят мою талию и резким движением прижимают меня к запертой двери. Его взгляд темнеет и, кажется, пытается прожечь меня насквозь.

– А как же обещание быть джентльменом? – спрашиваю я его, мои губы тут же растягиваются в соблазнительной улыбке. Ощущение его тела на моем вызывает во мне какие-то темные чувства.

– Даже джентльмен может надеяться на поцелуй на ночь, – говорит Миллер, медленно наклоняясь ко мне, оставляя за мной право отстраниться.

О боже.

Я знаю, что мне не следует этого делать, но приглашение в буквальном смысле у меня перед носом. Я поднимаюсь на носочки и останавливаюсь в миллиметре от его губ, полная сомнений. Отбросив их в дальний угол, я целую его.

Губы Миллера начинают двигаться, целуя меня с обжигающей страстью, достаточной, чтобы свести любую девушку с ума. Он проталкивает свой язык мне в рот, и я стону.

Боже, как хорошо. Слишком хорошо.

Моя рука поднимается, проводя по его твердой груди и широким плечам, путается в его волосах, пока другая обвивается вокруг его талии и задерживается на сильной спине. Его руки начинают изучать мое тело и останавливаются на моей заднице, крепко схватив мои ягодицы. Миллер поднимает меня, и мои ноги, как по команде, цепляются за его талию. Он удерживает меня у стены, и я чувствую: его член готов к действиям. Мои глаза закатываются от наслаждения, и я готова отдаться ему прямо здесь, на чертовом пороге.

Я прерываю поцелуй, чтобы глотнуть воздуха, и губы Миллера находят чувствительное место на моей шее.

– Черт, – стону я.

Глубоко внутри я знаю, что я должна остановить это, прежде чем все зайдет слишком далеко, но мне так хорошо. Он снова сталкивает свои губы с моими, и мы продолжаем наш чувственный танец. Его медленные движения сводят меня с ума, сексуальное напряжение сквозит между нами.

Нет, нет, нет. Я должна остановиться.

Отстранившись, мы встречаемся лбами.

– Остановись. Нам нельзя, – говорю я, пытаясь отдышаться.

– Если мы сейчас остановимся, это будет считаться преступлением, – отвечает он в попытке снова притянуть меня к себе.

– Нет, – говорю я тверже. – Ты начнешь то, чего не сможешь закончить.

На его лице появляется грязная ухмылка.

– Ох, детка, ты ошибаешься. Я точно смогу закончить. На самом деле, я могу закончить несколько раз, – подмигивает Миллер.

Усмехнувшись, я качаю головой, презирая себя за то, как сильно мне хочется его внимания.