Дебютантка
Шрифт:
Быть содержанкой этого человека – тяжелая участь, но еще хуже быть его женой.
Эндслей, Девоншир
17 марта 1941 года
Любимый мой!
Ирэн уехала в Лондон, и я так завидую ей, хоть криком кричи! Мне, разумеется, путешествовать сейчас нельзя, потому что я теперь даже в автобус не влезу. Сестра приглашена на обед к Пиппе Маркс, а потом собирается прогуляться по магазинам. Я упросила ее купить мне пару туфель, потому что ноги мои совсем распухли. В прошлый раз из-за бомбежки Ирэн пришлось остаться там на ночь: они отсиживались в подвалах Дорчестера вместе с лордом Р., Ники Монктоном
Мне удалось связать довольно уродливую кофточку для своего сына и наследника. Цвет весьма противный – желтый, как яичный желток. Когда я вяжу, Элис только качает головой, а потом полчаса, не меньше, распускает мою работу. Если кофточка придется малышу впору, то лишь потому, что у него еще вообще нет никакой фигуры. Судя по царящей в стране разрухе, я могу заключить, что мои письма до тебя вообще не доходят, но я все равно буду писать. Ты же понимаешь, я не могу без тебя. Даже когда ты мне не отвечаешь, мне необходимо знать, что где-то в этом мире ты существуешь. Иначе просто невозможно жить на свете. Нет никакого смысла.
Всегда твоя
Разыскивая дом престарелых в Вутон-Лодж, Джек свернул на длинную, обсаженную деревьями улицу. Дорога круто изгибалась, и лишь через полмили за деревьями он разглядел здание. Найти его оказалось не так-то просто: заведение стояло на отшибе, на много миль кругом не было никакого жилья. Мать согласилась госпитализировать отца лишь две недели назад, почувствовав, что после долгих лет борьбы за его здоровье совсем выбилась из сил. Джек вышел из машины и огляделся. Место было выбрано действительно великолепное: дом стоял посреди обширного парка, что невольно создавало атмосферу уединения и глубокого покоя. Что ж, это уже неплохо. Главное здание построено в неоготическом стиле, высокие, как в церкви, окна с витражами, арочные контрфорсы, а вокруг опрятные, коротко подстриженные лужайки со множеством цветочных клумб. Чуть далее виднелись голубая гладь искусственного озера и еще одно здание, скорее всего бывшая конюшня; теперь, по-видимому, там располагался медицинский корпус, оснащенный новейшим оборудованием. Отцу здесь, должно быть, очень даже неплохо.
Джек достал с заднего сиденья сумку, где лежали старый несессер для письма, а также посвященная мифологическим представлениям ирландцев книга Бенедикта Блайта «Погружение во мглу», которую ему удалось отыскать в букинистическом магазине Малверна. Книга Джеку очень понравилась, во всяком случае то, что он успел прочитать. Эмоциональный стиль автора заворожил его, сочинение Блайта оказалось намного увлекательней, чем можно было ожидать от научного труда. Автор обладал удивительной способностью: древние легенды в его изложении превращались в свежие и в высшей степени романтичные, наполненные приключениями истории, богатые чувственными подробностями и захватывающими намеками. Все это немало способствовало популярности его сочинений. Блайт описывал страну и населяющих ее людей с их реальными желаниями и страстями, и между строк отчетливо проступала сексуальность самого автора, в которой, как в зеркале, отражались парадоксы и противоречия его раздираемой страстями души.
Джек вошел в здание через главный вход и улыбнулся женщине, сидевшей за стойкой администратора.
– Здравствуйте. Я приехал повидать своего отца.
– Он вас ждет?
– Мм, в общем-то, нет.
– Ваше имя?
– Джек. Джек Коутс. А моего отца зовут Генри.
– Коутс… – Она набрала фамилию на клавиатуре компьютера. – Ага, вот он. Восточное крыло. Если не возражаете, я сейчас позвоню в сестринскую, пусть пришлют кого-нибудь, чтобы вас проводить. Не хотите ли присесть? – Она указала на длинную скамью, обтянутую кожей.
– Спасибо.
Джек прошелся по вестибюлю, постоял возле входа. Внезапно его охватила смутная тревога, ему стало страшно. Снаружи здание походило на шикарный отель. Но внутри он заметил охрану, запертые двери. Атмосфера медицинского учреждения. Неужели отец действительно так плох? А что, если ему здесь не нравится и он захочет, чтобы Джек забрал его отсюда? А вдруг он вообще не узнает сына?
– Сейчас за вами придут, – сказала женщина, кладя трубку.
– Отлично.
Он взял один из глянцевых рекламных проспектов, уселся и стал его перелистывать.
Вутон-Лодж был построен в 1873 году по образцу собора Парижской Богоматери. Первоначально здание являлось частью имения Ротермиров и использовалось в качестве охотничьего домика. Во время Второй мировой войны здесь размещались психиатрическая лечебница и санаторий для военнослужащих, получивших ранения в ходе боевых действий. Уединенное расположение и лесистая местность вокруг Вутон-Лоджа должны были способствовать скорейшему их выздоровлению. Лорд Ротермир завещал здание государству, и психиатрическая лечебница продолжала работать здесь и после войны. В 1983 году банковская группа «Альфа» выкупила у государства эту недвижимость. Заведение было перепрофилировано в дом престарелых. Здесь содержатся нуждающиеся в уходе пожилые люди, страдающие старческим слабоумием, а также болезнью Паркинсона и болезнью Альцгеймера. Пациентам предоставляется всесторонний и наиболее полный спектр услуг. Они проживают в условиях, отвечающих самым современным требованиям.
Тут к Джеку подошла медицинская сестра.
– Мистер Коутс?
Он положил брошюру на скамейку и встал.
– Меня зовут Аннабел, – представилась медсестра, и они обменялись рукопожатием. – Пойдемте, я вас провожу. – Она повела его куда-то по длинному коридору и поинтересовалась: – Вы уже бывали здесь раньше?
– Нет, я тут в первый раз.
– Тогда позвольте я познакомлю вас с расположением помещений нашего заведения.
Медсестра приложила к двери магнитный ключ, и они прошли в другой коридор.
– Вот здесь комната отдыха. И, как видите, она у нас не пустует. Раньше тут, вероятно, была гостиная.
Джек обратил внимание на интерьер: помещение было спроектировано в виде грота и снабжено поистине необъятным камином. Архитектор, очевидно, хотел создать нечто вроде современного замка Камелота: на витражных окнах сцены из средневековой жизни. Повсюду символика, отдаленно напоминающая масонскую. Дверные проемы сделаны в виде арок, пол выложен плитами и покрыт темно-красными коврами, такими пушистыми, что ноги в них утопали по щиколотку.
Джек оглядел сидящих группами пожилых пациентов: кто играл в карты, кто дремал перед экраном телевизора. Несколько человек, устроившись у окна эркера, пили чай и наслаждались пейзажем. Казалось, все тут были слегка подавлены грандиозностью интерьера и величием этого места, которое неизбежно должно было вызывать у обитателей заведения мысли о собственной неполноценности. Они словно чего-то ждали, как будто бы находились в аэропорту, в весьма комфортабельном зале ожидания. Джек представил, что его отец тоже сидит вот здесь, такой же несчастный, одинокий и покинутый, вместе с другими, и с тоской смотрит в окно, не совсем понимая, куда он попал и что здесь делает. Джеку стало не по себе, но вслух он сказал:
– Прекрасное помещение. Здесь очень даже мило.
Они двинулись дальше.
– А тут у нас столовая, – продолжала экскурсию медсестра.
Джек сунул голову в узкое помещение со сводчатым потолком. Длинные столы, достаточно далеко стоящие друг от друга, покрытые пластиком стулья – такие легко мыть и вытирать.
– Очень даже мило, – повторил он, и его мрачные предчувствия усилились.
Интересно, с кем рядом обычно сидит в столовой отец? Неужели, как в школе, здесь у каждого свое место? И создаются свои группировки, тоже как в школе?