Дедушкины рассказы. История Шотландии с древнейших времен до флодденского сражения 1513 года.
Шрифт:
Английский генерал подошел к реке с юга. Он выслал к Уоллесу двух священников с предложением даровать прощение ему и его соратникам, если они сложат оружие. Но не этого добивался великий духом герой Шотландии.
— Возвращайтесь к Уоррену, — сказал Уоллес, — и передайте ему, что нам не нужно прощения английского короля. Мы здесь не для того, чтобы вести переговоры о мире, но чтобы принять бой и вернуть свободу нашей стране. Пусть англичане атакуют, и мы не оставим от них даже усов!
Англичане, услышав этот заносчивый ответ, громко загалдели, требуя приказа наступать. Их главнокомандующий, сэр Ричард Ландин, шотландский рыцарь, переметнувшийся к врагам близ Эрвина, медлил, ибо он был искусным полководцем и понимал, что его отрядам придется переходить на шотландскую сторону по длинному, узкому деревянному мосту, а значит те, которые перейдут первыми, могут быть смяты Уоллесовой ратью, прежде чем задержавшиеся позади подоспеют им на помощь. Посему он считал разумным отложить сражение. Но хранитель казны Крессингем, самоуверенный невежда, заявлял, что долг велит англичанам действовать без промедления, дабы разом положить конец войне. И Ландину пришлось ему уступить, хотя священник Крессингем не мог быть таким же хорошим судьей в военных вопросах, как он
Английское войско начало двигаться через мост, причем Крессингем возглавлял авангард, то есть передовой отряд, ибо в те немирные времена даже священники носили доспехи и участвовали в битвах. Все произошло так, как предсказывал сэр Ландин. Уоллес позволил переправиться значительной части английской армии, никак этому не препятствуя. Когда же перебралась примерно половина и мост был забит теми, что шагали следом, он всей своей мощью обрушился на перешедших, перебил огромное множество, а живых оттеснил в реку Форт, где они скопом потонули. Английские подразделения, оставшиеся на южном берегу, бежали в великом смятении, сперва запалив деревянный мост, чтобы спастись от преследования. Крессингем был убит в начале сражения, и шотландцы, чья ненависть к нему не знала границ, содрали с его мертвого тела кожу и хранили ее кусочки в память о том, как они отомстили английскому хранителю казны. Кое-кто утверждает, что эту же самую кожу пустили на конские подпруги, для чего, по-моему, она не слишком-то годилась. Справедливость требует признать, что подобное надругательство над бесчувственным телом врага — позорный поступок, показывающий, что в те времена шотландцы были племенем жестоким и диким.
Жалкие остатки громадной армии Суррея после этого поражения убрались из Шотландии (11 сентября 1297 года), и шотландцы, повсеместно взявшись за оружие, штурмовали замки, где продолжали укрываться английские солдаты, и с помощью силы или смекалки завладели большинством из них. Много удивительных историй рассказывают о совершенных тогда Уоллесом подвигах. Есть среди них несомненно правдивые, но немало и явно выдуманных, либо сильно приукрашенных. Однако вот что, по-видимому, бесспорно: он выиграл у англичан несколько сражений, почти начисто вымел врагов из Шотландии, отвоевал захваченные ими города и крепости и на какое-то время вернул полную свободу стране. Он даже вошел в Англию и разорил Камберленд и Нортумберленд, где шотландские рубаки, в отместку за зло, причиненное англичанами их отчизне, свирепствовали напропалую. Уоллес, не одобрявший избиения мирных жителей, старался оберегать духовенство и вообще всех, кто не способен был сам за себя постоять. «Оставайтесь при мне, — говорил он священникам из Хексэма, большого города в Нортумберленде, — ибо только своим присутствием я могу защитить вас от моих молодцов». Уоллес ничего не платил названным молодцам, так как не имел денег, и по этой-то самой причине он не в состоянии был держать их в узде, а также запретить им грабить безоружных селян. Он пробыл в Англии более трех недель и нанес ей чудовищный урон.
Судя по всему, Уоллес, хоть и не приветствовал издевательств над священниками, женщинами и детьми, но впитал в себя достаточно жестокости своего века, чтобы без жалости убивать всякого, кто носил оружие. На севере Шотландии англичане разместили гарнизон в мощной крепости Данноттар, выстроенной на высокой отвесной скале и нависающей над бушующим морем. Хотя эта цитадель практически неприступна, Уоллес со своими удальцами ворвался туда, и насмерть перепуганные солдаты спрятались в церкви или часовне, лепящейся на самом краю обрыва. Но это не спасло их, потому что Уоллес велел поджечь церковь. Англичане в панике повыскакивали из огня прямо на острия шотландских мечей, а некоторые попрыгали с утеса в море и, подплыв к каменной стене, качались там на волнах, словно морские птицы, тщетно взывая о милосердии и помощи.
Сподвижники Уоллеса пришли в ужас от этой душераздирающей сцены и, пав на колени перед священниками, оказавшимися в их рядах, принялись каяться в том, что пролили столько крови близ храма Божьего. Но Уоллес так глубоко чувствовал обиду, нанесенную англичанами его отчизне, что лишь посмеялся над раскаянием своих солдат. «Я сам отпущу вам этот грех, — сказал он. — Шотландские ли вы воины, если казнитесь из-за подобной мелочи, не составляющей и половины того, что причитается от нас захватчикам?» Чувство оскорбленного национального достоинства было столь сильно в Уоллесе, что в такие моменты оно, видимо, брало верх над его природной человечностью.
Когда происходили все эти события, Эдуард I находился во Фландрии. Можешь себе представить, как осерчал английский государь, узнав, что Шотландия, которая казалась ему окончательно укрощенной, поднялась против него в великом возмущении, разгромила его войско, убила его казнохранителя, выгнала его солдат за свои пределы и с огромной силой ударила по Англии. Эдуард вернулся из Фландрии страшно разъяренный и полный решимости больше не покидать мятежную страну до ее полного усмирения. Недолго думая, он снарядил превосходную армию и пошел на Шотландию.
Тем временем шотландцы приготовились к обороне и избрали Уоллеса Протектором, или Правителем королевства, ибо в ту пору у них не было короля. Теперь он звался сэр Уильям Уоллес, Протектор, или Правитель, шотландской нации. Но хотя Уоллес, как нам известно, был самым искусным и самым отважным воином в Шотландии и, следовательно, идеально подходил для того, чтобы предводительствовать шотландцами в ту критическую минуту, когда король Англии валил на них со столь грозным полчищем, все же шотландских аристократов его возвышение задевало за живое, потому что он не принадлежал к древнему роду и не владел большими поместьями. И так велика была их зависть к сэру Уильяму Уоллесу, что многие из этих могущественных лордов не спешили выдвигать свои дружины против англичан, не желая признавать верховным главнокомандующим человека низкого, на их взгляд, происхождения. Они повели себя гадко и подло, чем обрекли Шотландию на чудовищные несчастья [28] . Однако ж, несмотря на сопротивление знати, Уоллес собрал порядочное войско, так как мелкопоместные дворяне, а еще более простолюдины были ему очень преданы. Он смело выступил против короля Англии и встретил его у города Фолкерка. Шотландская армия состояла преимущественно из пехотинцев, ибо, как я тебе уже говорил, в те времена только родовитые и титулованные шотландцы сражались верхом на конях. У английского короля, напротив, была многочисленная и самая искусная в мире конница — цвет нормандского и английского рыцарства, с головы до ног закованного в доспехи. У него были также знаменитые английские лучники, каждый из которых, как говорили, нес на перевязи двенадцать шотландских жизней; дело в том, что в колчане лучника помещалось двенадцать стрел, и редкая пролетала мимо цели.
28
«Эта эгоистическая зависть усугублялась страхом перед военной славой Эдуарда и во многих случаях боязнью потерять английские именья; так что в тот самый момент, когда лишь подлинная любовь к свободе вкупе с боевым духом могли спасти Шотландию, ее знать бросила свою страну в беде, отказавшись поддержать единственного человека, чьи военные успехи и таланты были равновелики угрозе». — Тайтлер. История Шотландии, т. I (1864), стр. 60.
У шотландцев тоже имелись отличные лучники из Этрикского леса, которыми командовал сэр Джон Стюарт из Бонкилла, но числом они сильно уступали английским. Почти все шотландские пехотинцы были вооружены длинными копьями. Они располагались плотными рядами и держали слегка наклоненные копья так часто, острие над острием, что, казалось, пробить их строй не легче, чем стену мощной крепости. Когда две армии сошлись лицом к лицу, Уоллес сказал своим ратникам: «Я привел вас па гулянье, теперь покажите мне, как вы умеете плясать», имея в виду следующее: я привел вас на поле решающей битвы, теперь покажите мне, как храбро вы способны драться.
Англичане атаковали. Король Эдуард, хоть и увидел сомкнутые, грозно ощетинившиеся копьями ряды шотландской пехоты, все же решил попытаться опрокинуть ее своей превосходной конницей. Поэтому он отдал своим рыцарям приказ наступать. И те сорвались с места в карьер. Наверно, жутко было смотреть, как великолепные кони мчатся галопом прямо на длинные копья, нацеленные на них шотландцами. Притом воздух оглашался воинственными криками.
Первую линию конницы возглавлял граф-маршал Англии, на полном скаку залетевший вместе с ней в трясину. Вторую линию вел Энтони Бек, епископ Даремский, который, несмотря на свой духовный сан, носил латы и воевал как светский феодал. Он обогнул болото, но, увидав глубокий и неколебимый строй шотландцев, дрогнул и предложил сэру Ральфу Бассету из Дрейтона, подчиненному ему военачальнику, остановиться и подождать, пока не подойдет сам Эдуард с главными силами. «Ступай, служи свою мессу, поп!» — крикнул ему Бассет с презрением и продолжил бешеную скачку, увлекая за собой вторую линию конников. Однако шотландцы не сплоховали. Они повалили своими длинными копьями множество английских коней и поубивали их беспомощных седоков, придавленных к земле тяжестью боевого снаряжения. Но шотландское рыцарство не поддержало свою пехоту, а, напротив, повернуло вспять. Это принято объяснять предательством или недоброжелательством знати, завидовавшей Уоллесу. Впрочем, надо иметь в виду, что шотландских рыцарей было мало и что оружие у них было гораздо хуже и кони слабее, чем у их врагов. Английская конница вновь и вновь пыталась расстроить прочно сомкнутые ряды Уоллесовой пехоты, но вновь и вновь отступала с потерями, не сумев пробиться сквозь «лес копий», как писал один английский историк. Тогда король Эдуард послал в бой своих лучников, и те, приблизившись к шотландцам на расстояние полета стрелы, засыпали их таким частым и смертоносным градом стрел, что от него невозможно было спастись. Под этим шквалом погиб, грохнувшись со вздыбившейся от ужаса лошади, сэр Джон Стюарт, и лучники из Этрикского леса, которых он как раз выводил вперед для ответного удара по лучникам короля Эдуарда, полегли вокруг него. Их останки сразу узнавались потом в море трупов, так как они были самыми рослыми и красивыми воинами во всей шотландской рати.
Когда английские стрелы изрядно проредили вышеупомянутый «лес копий», тяжелая английская конница опять пошла в атаку и на сей раз прорвала шотландский фронт, уже и без того поколебленный. Сэр Джон Грэм, ближайший друг и сподвижник Уоллеса, сложил голову вместе с сотнями других храбрецов, и шотландцы, потеряв тьму-тьмущую народу, наконец вынуждены были обратиться в бегство.
Это роковое сражение состоялось 22 июля 1298 года. Сэр Джон Грэм и поныне покоится на Фолкеркском погосте. Над ним был установлен надгробный камень, со времени его захоронения трижды обновлявшийся. Надпись на нем гласит: «Здесь лежит сэр Джон Грэм, равно выделявшийся мудростью и отвагой, верный друг Уоллеса, павший в сражении с англичанами» [29] . В Фолкеркском лесу долго показывали огромный дуб, близ которого Уоллес якобы спал перед битвой, или, по иной версии, скрывался после поражения. Почти сорок лет тому назад дедушка видел остатки корней этого дерева, но его ствол уже тогда превратился в совершенную труху, а теперь, и уже давно, там просто пустое место.
29
«Надгробный камень сэра Джона Грэма находится на Фолкеркском погосте, и на нем есть следующая латинская надпись с переводом:
Mente Manque Potens, et Valle Fidus Achates, Conditur Hie Gramus, Bello Interfectus ab Anglis.XXII Julii. Anno 1298.
Тут спит Джон Грэм, ум светлый и герой, Стоявший за Шотландию горой, В сражении всегда был первым он, И Уоллес звал его «мой верный Джон»Н и м м о. История Стерлингшира, стр. 198.