Дефект бабочки. Другой мир
Шрифт:
— Ира, а что это вы с Гриней такого придумали? Что она имела ввиду — там во дворе?
Я опять закашлялась. Можно конечно было соврать, да толку-то. Сюда сейчас вызовут Гриню и она выложит все как на духу. Да и не дадут нам сговориться. Пришлось рассказать правду. Узнав о том, что это я придумала предлог для Грини остаться в крепости, Рэниэль произнес:
— По-хорошему вас с Гриней надо бы наказать.
Я не выдержав возмутилась:
— Господин комендант, откуда мне было знать, что на меня открыли сезон охоты?
— Не за то, что не знала, а за то что соврала, — припечатал
— А зачем тебе вообще понадобилось в заповедный лес? — поинтересовался Таниэль.
— Сама не знаю. Просто захотелось посмотреть на то место, откуда все началось.
— А может кто-нибудь тебе посоветовал это?
— Нет, это была только моя идея, — возразила я.
— Ну, допустим, не советовал, а рассказывал, что-нибудь. Что-то, что показалось тебе очень интересным? — не отступался помощник.
— Нет, ничего такого не было, — твердо сказала я. Не хватало еще только Тима с Грэном сюда втянуть.
— Ты с такой уверенностью это говоришь… — протянул Таниэль, пристально на меня глядя. Я молча смотрела в угол. Тягаться с ним было сложно, но не будет же он меня пытать.
— Хорошо, иди, отдыхай. Но за ворота крепости тебе выходить отныне нельзя.
Я направилась сразу в свою комнату, минуя кухню — настолько устала. Я все время покашливала и кажется, температурила. Уже ложась в постель, я размышляла над словами Таниэля. А ведь если разобраться, зачем меня действительно понесло в этот лес?
Ночка в лесу не прошла для меня даром. Уже через два дня я не смогла встать с постели. Тело трясло от холода, несмотря на два теплых покрывала и жаровню, притащенную Тимом с кухни. Меня поили какой-то горькой гадостью, но действовала она — что мертвому припарки. Грудь болела от сухого кашля, а от слабости я не могла поднять даже руку. Болезнь развилась очень быстро и судя по озабоченному виду Рэниэля, дела мои были плохи. В глаза словно насыпало песка. Поэтому когда вечером раздался скрип открываемой двери, я их даже не открыла.
Вошедшие прошли ко мне и остановились. Кто-то убрал одеяло с груди и приложил к ней ухо. Рэниэль — поняла я. Почему-то он не использовал стетоскопы или что-либо в этом роде. Хрипы, раздававшиеся в груди, слышала даже я сама. Потом меня снова укутали и оставили в покое.
— Состояние угрожающее. Воспаление охватило оба легких. Если так пойдет дальше, через несколько дней жар поднимется еще больше, начнется бред, и она просто сгорит или задохнется, — тихо сказал Рэниэль.
— Чтобы человек умер от воспаления груди? — так же тихо усомнился Таниэль — это же лечится.
— Лечится, если есть Цвет Махаона. Только его у нас нет.
— А в заповедном лесу?
— Ты его искать будешь месяц. И это опасно, неизвестно какие неожиданности еще могут встретиться сейчас в лесу. Если ей суждено умереть, значит, такова судьба.
— Нет, я пойду, — и помощник со смешком добавил, — не забывай она моя прекрасная дама, — и уже серьезнее, — не будь ее, меня бы просто убили.
— Не будь ее, на нас вообще бы не напали. Знаешь, если она умрет, нам будет спокойнее.
— Не уверен. Черный маг никуда не денется.
— Черный? А государственным службам людей ты доверяешь?
— Я никому не доверяю, привычка такая.
— Тебе конечно виднее, но я все-же считаю — нужно отдать ее людям, — помолчав, проронил Рэниэль, — и пускай они сами разбираются с этой неприятностью.
— И как ты думаешь, они поделятся с нами своими выводами? Ты Рэниэль думаешь только о своей крепости, а проблема серьезнее.
Потом они вышли, а я провалилась в тягучую дремоту, время от времени прерываемую надсадным кашлем и забыла о подслушанном разговоре. Мне было не до него — ночью стало хуже. Голова раскалывалась, словно в нее стреляли из пистолета. Я засыпала на час, полтора и снова просыпалась. Начал болеть бок. Компрессы с холодной водой, которые Тим клал мне на лоб, быстро высыхали, их приходилось часто менять. К утру, когда его сменила Гриня, Тим выглядел ничуть не лучше меня. Днем стало немного легче, но пришлось устроится повыше — лежать было уже тяжело. С меня градом лил пот, и было душно, несмотря на открытое окно. Ближе к вечеру пришел Таниэль и принес новое лекарство. К этому моменту мною овладела такая апатия, что хотелось просто умереть, только чтоб меня не трогали. Лекарство пахло травами и по вкусу напоминало зеленый чай, хотя было яркого пурпурного цвета. Таниэль остался сидеть в кресле рядом с моей кроватью. А я, приняв отвар, через полчаса заснула и спала на удивление крепко.
Когда я проснулась, за окном была глубокая ночь. Окно уже было закрыто, но дышалось легче. Перестала болеть голова и грудь, хотя слабость никуда не ушла. Зато отпустил озноб. На столе мерцала десятком маленьких светлячков лампа, давая тусклый свет. Таниэль так и дремал в кресле. Я немного полежала, просто наслаждаясь покоем, потом попыталась устроиться поудобнее.
— Проснулась?
— Да, не спится, что-то.
Тениэль достал золотые часы на цепочке, размером с куриное яйцо:
— Неудивительно, четыре часа утра. Как ты себя чувствуешь?
— Получше.
Он потрогал мне лоб.
— Да, жар спал.
— Чем вы меня напоили?
— Это растение называется — Цвет Махаона, у вас — красная вешка. Незаменимо при воспалении груди.
— То есть я выздоровею?
— Конечно, не сомневайся, — он улыбнулся. Обычно он выглядел лет на двадцать пять, но сейчас в неясном свете ночника были заметны морщинки, собравшиеся в уголках глаз. Он здорово устал, видимо.
— Поговорите со мной, господин Таниэль.
— И о чем ты хочешь поговорить?
— Да о чем угодно, хоть сказку расскажите.
Он тихо рассмеялся.
— Сказок я давно не рассказывал. Уже наверное ни одной не помню.
— Значит, сказки у эльфов есть?
— Тебе так интересны эльфы?
— Мне все интересно.
— Ты любопытна как котенок, — усмехнулся он, но не похоже было, что сердился.
— Тогда расскажите мне про ваш поединок — почему тот эльф сразу согласился? Я конечно этому очень рада, но мне казалось, он вас просто расстреляет.
— Нет, расстрелять после вызова он меня не мог — это покрыло бы его несмываемым позором. Поединок чести проводится во имя прекрасной дамы. Когда двое эльфов хотят добиться внимания одной девушки.