Деграданс
Шрифт:
Платиновая красотка вызывающе подмигнула Шивцову.
Наверное, падла, дружит с тем самым врачом из медкомиссии.
ВИД НА МОСКВУ-РЕКУ! КВАРТИРЫ В ЭЛИТНОМ ДОМЕ!
Шивцов на ходу достал сигареты.
День медленно, но ощутимо наливался духотой.
Мерзким городским бризом тянуло с ревущей проезжей части.
Неоновая вывеска «Макдональдса» напомнила о еде. Шивцов повернул было к входу, но тормознул. Там же охранники с металлоискателями. После очередного взрыва в метро повсюду торчат охранники.
Шивцов подумал о детях потому, что на новый год маленькая племянница затащила его на детский утренник. Все там было тип топ. Все там было придумано самими детьми. Замечательная елка, замечательные гирлянды. Сейчас сказка начнется. Свет погасили, раздвинули занавес. На темной сцене зловещее завывание пурги, крик слабый, отчаянный (детские сердчишки заходится):
«Ваняяяяя!»
В ответ умирающее, ужасное (сердчишки заходятся еще сильней):
«Маняяяяяяяяяяяя!»
Безнадежная лесная перекличка.
«Ваняяяяяяяяяя!» – «Маняяяяяяяяяяяя!»
Дети в напряжении. Колотятся, бьются сердчишки. Вот сейчас выскочат, наконец, Ваня и Маня на сцену, зал взвоет от радости, завопит, засвистит, затопает ногами, вспыхнут волшебные прожектора, но на самой высокой томительной ноте, когда кулачки сжаты, когда сердца обрываются в ледяную пропасть и слезы ужаса наворачиваются на глаза, сумятицу сумеречной пурги разорвал тоскливый вой волков…
4
ШИВЦОВ
9,25. Пятница
Миновав «Макдональдс», Шивцов осмотрелся.
Вот вполне кислотное местечко. Расплывшаяся лужа на асфальте (пожарный гидрант сифонит), витрина с вызывающе длинноногими Барби, одноногие столики перед синеньким ларьком ООО «Гектор». Выбор небогатый: вялый салат, теплая кола, сосиски в тесте, куриные ножки по цене элитной проститутки. Шивцов молча пристроился у крайнего столика, сумку сунул под ноги. Кола отдавала смолой, под вилкой скользко и противно ползала тоненькая пластинка огурца. В трех метрах от ларька дородная баба в накинутом на плечи пестром национальном платке шумно рекламировала свой товар: «А вот средство от тараканов! А вот средство от тараканов!» Случайный немец невольно заинтересовался: «Что есть таракан, фроляйн?» – «Да все он есть! – шумно обрадовалась фроляйн. – И хлеб есть! И мясо!»
Если бы не боль в висках…
Шивцов снова вспомнил Калинина.
Сашка вчера прочитал поэму. На память, наизусть.
Секс, ужас и достоверность. Так Калинин торжественно объявил.
А сюжет ненавязчив. Простенький, скажем, сюжет. Некий повар Гришка с Поварской, упорно рифмовавшейся у Калинина с запором и у упором, нечаянно упал в котлован строящегося дома с бутылкой водки в руках. А рабочим что? Они вниз не смотрят. Они бетон плеснули и уехали. Тут праздник. Салют. Скоро поднялись над столицей роскошные корпуса. Прошли длинной чередой многие века всеобщей радости и чудесного освобожденного труда. И вот, через сто и тысячу лет, умные археологи, работая в руинах уже старинных, уже обреченных на слом домов, наткнулись на скелет повара Гришки. Ну, не совсем скелет, так скажем, просто ожелезненный скелетец, но при нем бутылка! Целенькая!
«А где ужас? Где достоверность. Где обещанный секс?»
«Ишь чего захотел! Сразу видно, что ты из тех, кто никогда не испытывал творческого оргазма».
5
ВЕДАКОВ
10,20. Пятница
Ведаков положил распечатку
Круглая голова, рябые прядки неровно седеющих волос.
Главред поднял голову, поморгал, потом нажал на кнопку вызова.
Все советское время главред просидел в корректорах, был терпелив, никуда ни с чем не торопился, а в годы перестройки удачно примкнул к демократам. Да и к кому еще примкнешь с такой броской фамилией – Декельбаум? Бросил распечатку заглянувшему в кабинет курьеру: «В набор!»
А вот Калинину он бы предложил кофе.
Ведаков вздохнул. Калинин всегда на коне.
Однажды при пересылке статьи редакционный компьютер каким-то образом съел букву с в слове снежный. По всему тексту. Конечно, дежурный эту странность заметил, но найти автора в тот момент было невозможно, а кто же возьмет на себя смелость править знаменитого Александра Федоровича Калинина? Раз написано им нежный, значит, так тому и быть. Вся страна в тот день узнала, что в хвойных диких лесах Сибири охотники отловили нежного человека. До приезда крупных ученых поселили нежного в общаге местного техникума. Пьянки, драки. Нежный все-таки. Калинин сам обалдел от неожиданного ракурса. К вечеру продали три дополнительных тиража. Хохотала вся страна, а главред по первому каналу TV заявил, что сделано все было намеренно, с тем, чтобы закрыть, наконец, одну из самых спекулятивных тем в прессе.
«Интересно, – подумал Ведаков уже в коридоре. – Заметит кто-нибудь, если я смоюсь с работы?» Не то, чтобы ему очень хотелось смыться, но он никак не мог дозвониться до Ксюши. Это его бесило. Длинные гудки на домашнем телефоне, мобильник напрочь заблокирован. Абонент временно недоступен. Где дура шатается с утра? Не похоже на Ксюшу. Обычно она еще спит. Может, пошла к массажистке? Или поехала к матери? Старой мегере Ведаков звонить не стал, она его на дух не выносила. Подумав, набрал номер Шивцова, но и там долгие гудки. Вроде Калинин вчера приглашал Ксюшу на выставку… Но вряд ли она с утра поперла к Фабиану.
Длинные гудки.
Везде длинные безнадежные гудки.
Неожиданно нагрянуть к Ксюше? Смыться с работы?
А если хватятся? А если потребуют к главреду? Вылететь с работы легко. Пока бесцельно мотаешься по кабинетам, бьешь баклуши да гоняешь чаи, вроде бы ты при деле, а вот отлучишься на минуту, сразу начнут искать… Еще, кажется, у Ксюши было приглашение на открытие ресторанчика «Пинк-леди». Но это же не утром! Да и не встала бы она по такому случаю.
Ревнивое нетерпение гнало Ведакова из кабинета в кабинет.
В редакции новостей бормотало радио, уютно помигивал телевизор.
Перед Федей Жискиным на неудобных стульях (специально для посетителей) – два пошедших плесенью ветерана. Встречались вчера, кто еще жив, в кафушке в Столешном, вспоминали боевые годы, а теперь явились в «Газетту» поделиться воспоминаниями о том, как в 1973 году во Вьетнаме они чуть не угнали у американцев Б-52, «Летающую крепость».
«Угнали?»
«Да нет. Хотели только».
Желая побыстрей спровадить героев, Федя ни кофе, ни чаю гостям не предложил. Но на то они и герои – они извлекли из сумки бутылочку. Хватанув сто граммов, Федя неожиданно заговорил про санитарок. Что-то он не понимает. Как это невидные девки таскали на себе здоровенных мужиков?