Дегустаторы смерти
Шрифт:
– Ах, так?! – Ему было крайне важно убедить меня в предательстве Олега. Хотел заставить перед смертью возненавидеть тех, кто мне дорог? Ведь так еще больнее умирать – обманутым, растоптанным, разуверившимся. – Чвиль, а ну-ка иди сюда.
Марат подошел, таща за собой связанного Толика.
– Расскажи Трын-траве про Олега, – потребовал Сумрак. – Про подставу.
– Уверен? – Чвиль попробовал проявить благоразумие, но Колю понесло. Он вошел в раж.
– Говори, Марат! Ким участвовал в этом или нет?
Чвиль покосился на Ястреба, но подтвердил:
– Ну да, участвовал. Идея с сейфом была наша с тобой, а Ким продумал детали: с петухом, своей поездкой и прочим.
Ястреб закаменел лицом, превратился в статую. А у меня на миг потемнело в глазах. Сердце еще не верило, еще сопротивлялось, а разум уже понимал – да, они оба не врут. Это правда – от первого до последнего слова.
Мой лучший и единственный друг предал меня! Отправил на смерть…
Но почему?! Какую плату пообещал ему Чибисов?
«Например, жизнь жены и будущего ребенка», – подсказал рассудок. Чтобы Олег согласился на подобное, его должны были загнать в очень темный и очень страшный угол…
– А еще про Коровник, – внезапно заговорил Сало, почему-то обращаясь к Ястребу. – Сумрак туда не входил. Он меня послал…
– Заткнись! – зашипел Коля.
– Я дошел до кормовой, взял хабар, – скороговоркой выпалил Толя, – а выйти не смог, покалечился сильно.
Сумрак ударил его кулаком в лицо. Толя упал, завозился, пытаясь сесть, но связанные за спиной руки мешали. Он сплюнул кровь и упрямо договорил:
– Сумрак бросил меня и смотался, а Трын-трава спас. Так что «бенгальский огонек» был его по пра…
Сумрак вырубил Толю ударом ноги в голову, брезгливо скривился и велел Марату:
– Глянь, жив-нет? Не перестарался я? А то этот гаденыш нам еще понадобится.
Чвиль проверил у Толи пульс, кивнул: «Жив», – похлопал его по щекам:
– Эй, очнись.
Сумрак с тревогой посмотрел на Утюга.
– Серега, он гнал про Коровник. Был я там, тля буду, – принялся оправдываться Коля, а сам пистолет держал хоть и в опущенной руке, но наготове, и палец лежал на спусковом крючке. Если бы Ястреб сейчас начал быковать, Сумрак выстрелил бы в него, не задумываясь. – У меня доказательство есть. В Коровнике осталась моя веревка – фирменная, французская…
Я заржал в голос. Ну Коля дает! Повторяет мои слова точь-в-точь!
Утюг мельком посмотрел на меня, на пистолет в руке Сумрака и буркнул:
– Да всё путем, Колян.
– Точно? Тогда чики-пики, – Сумрак посветлел лицом, малость расслабился и приказал, указывая на Рубика: – Серега, гони этого дрища вперед.
– Перед входом на КПП «мясорубка», – негромко заговорил я. Со мной творилось что-то странное. Обычно эта аномалия не видна, но я точно знал – она тут. – Рубик, по ходу, тебе придется взламывать ее.
Он побледнел, как снег, и мелко-мелко задрожал.
– А какая бяка достанется мне? – с каким-то отстраненным спокойствием продолжал я.
– Скоро узнаешь, – злорадно ухмыльнулся Сумрак. – Могу пообещать одно: тебе будет о-о-очень плохо. Позавидуешь и Рубику, и… Сапогу.
– Мразь! – Сало очнулся, услышал последние слова, сел, подпирая спиной телегу, и с ненавистью посмотрел на Колю: – Какая же ты все-таки мразь!
– Не больше, чем Трын-трава, – парировал Сумрак. – Он тоже Сапога не пожалел, так почему сейчас я должен жалеть его? – Колю потянуло на философию. – Как сказал один умный чел: «Не мы такие – жизнь такая».
– Точно, – поддержал Марат.
– Серега, давай, – Сумрак кивнул на Рубика.
Ястреб ухватил парня за шиворот. Тот, видно, уже смирился со своей страшной судьбой – даже не сделал попытки вырваться, лишь попросил, заикаясь на каждом слове:
– П-п-погодите… Сперва ширнуться да-а-айте… Пожалуйста! Под кайфом не та-а-ак страшно…
– Ладно. Мы ж не звери, – разрешил Сумрак: – Серега, развяжи его.
…Уж не знаю, в какие сказочные дали улетают торчки, и что привиделось Рубику в последнем в жизни наркотическом дурмане, только в «мясорубку» он вошел с улыбкой. Замер на миг. Его приподняло в воздухе, а потом скрутило, будто невидимый великан выжимал мокрую тряпку. Во все стороны полетели брызги крови. Кости ломались с мерзким чавкающим звуком. Или его издавали рвущиеся мышцы и сухожилия?
Против воли меня затрясло. Накатила тошнота. Я сглотнул и отвернулся, не в силах смотреть на то, что происходило с Рубиком – пусть и непутевым, а все ж таки человеком.
Я вдруг подумал, что Зона похожа на древнего языческого бога. Она собирает кровавую дань, а подносят ее верные жрецы – люди.
Мы сами питаем Зону. Возможно, не будь нас – сталкеров, не стало бы и ее. Она исчезла бы с тела Земли, прошла, как болячка. Но мы, раз за разом, подпитываем болезнь, даем ей жизнь, тем самым обрекая на смерть себя…
Мой взгляд машинально заскользил по лицам «жрецов Зоны». Каждый воспринимал происходящее с Рубиком по-разному.
Толик скривился и отвернулся, не в силах смотреть и слушать.
На лице Коли было нетерпение. Судьба отмычки его не волновала ни капли. Зато хотелось побыстрее дойти до загадочной цели на БЭМЗ, взять хабар и вернуться, наконец, за периметр. Получить заслуженную награду и – в кабак. Напиться в дым, пощупать телок. Снова ощутить себя победителем – удачливым баловнем фортуны, умным, ловким, влиятельным.
Утюг напряженно думал о чем-то. Он хмурил брови и шевелил губами, словно учил таблицу умножения.
А вот Чвиль… Единственный из нас, он явно наслаждался происходящим! Марат не отводил взгляда от «мясорубки», его глаза горели возбуждением, а крылья носа трепетали – Чвиль втягивал в себя запах свежей крови и кайфовал.
«Мясорубка» чавкнула особенно громко напоследок и затихла.
– Двинулись, – коротко скомандовал Сумрак и направил на Толю пистолет: – Встал. Первым пойдешь.
Они оба беспрепятственно миновали КПП. «Мясорубка» уснула на время – может, на час или на день. Толя шагал широко, изо всех сил стараясь не наступить на разбросанную по асфальту кровавую кашицу – останки Рубика.