Декабристы. Беспредел по-русски

Говорить о декабристах если не с придыханием, то с уважением и симпатией – как о благородных и героических людях, – считается хорошим тоном. Но если спросить даже образованных людей: а чего, собственно, декабристы хотели? Ради чего они вышли на Сенатскую площадь? Как они собирались обустраивать Россию? Чаще всего ответом будет

Причина стойкости этого мифа в том, что очень многим он оказался выгоден. Царский официоз о декабристах не упоминал вообще. Не было таких! Так что либеральной, а потом революционной интеллигенции второй половины XIX века было удобно творить легенду на ровном месте. Еще бы – герои, бросившие вызов проклятому царизму. К делу приложили руку многие талантливые люди (вспомните хотя бы Некрасова с его «Русскими женщинами»). Так что к началу XX века в «передовых кругах» сомневаться в ангельской чистоте декабристов было уже неприлично.

Дело продолжили большевики. В статье «Три источника и три составных части марксизма» Ленин назвал декабристов своими прямыми предшественниками. Знаменитое высказывание «декабристы разбудили Герцена» затаскали до дыр. В общем, декабристы навечно обосновались в коммунистическом пантеоне.

Но более всего для укрепления мифа сделал даже не коммунистический официоз, а либеральные «шестидесятники». Декабристы оказались находкой для фрондирующей творческой интеллигенции. С одной стороны, «официальный статус» делал декабристскую тему конъюнктурной и, следовательно, хлебной – обещающей большие тиражи, высокие гонорары и лауреатские значки. С другой стороны – тема давала немалые возможности говорить эзоповым языком и демонстрировать фиги в кармане. Как же! Люди поднялись за свободу против тирании (заодно можно было посмаковать шикарную жизнь высшего света, где «течет шампанское рекою и взор туманится слегка»).

Режиссеры снимали фильмы, писатели писали книги, научные работники кропали статьи. А слова из песни Александра Галича о декабристах – «смеешь выйти на площадь?» – с упоением твердила диссидентствующая публика.

Даже перестройка, прошедшая катком чуть не по всем авторитетам и кумирам, декабристов оставила в покое. Более того, они сгодились как символ западников, мечтавших железной рукой пригнать отсталый русский народ к демократии. Эдакий прообраз господина Гайдара. В общем, за все исторические эпохи декабристы покрылись толстым-толстым слоем шоколада…

В последние годы возникло несколько иное историческое направление, но и оно замешано на той же вбитой со школы любви к декабристам. Его представители кричат: да на самом-то деле они же были хорошие! Ничего такого плохого не хотели. Царя убивать не хотели. Революцию устраивать не хотели. Сидели, мечтали… А что мятеж подняли – ну, так уж вышло. Сразу, кстати, замечу, что декабристы устроили ДВА мятежа. Об этом часто забывают. И второй мятеж был куда круче, чем тот, на Сенатской площади.

Как заметил известный критик и публицист Виктор Топоров, «нет такой глупости, которой не написали бы о декабристах». И ладно бы только писали! В застойные времена на острове Голодай шустрые людишки повторно обнаружили захоронение казненных декабристов. Не в том месте, где считалось ранее. Доказательства были весьма сомнительными – но уж очень хотелось… Да и первое захоронение, из-за которого Голодай переименовали в остров Декабристов, – с ним тоже не так все просто. Как оказалось, памятник стоит над могилами безвестных офицеров, пустивших себе пулю в лоб из-за карточного проигрыша [1] .

И это символично. Как и то, что приведенные выше слова Галича стояли на партийных билетах одной из самых омерзительных тусовок времен перестройки – «Демократического союза».

А между тем для того, чтобы проверить правдивость общепринятого мифа, совсем не обязательно лезть в пыльные архивы и выискивать там новые документы. Достаточно внимательно прочитать то, что много раз было опубликовано, и немножко подумать. Автор этой книги попробовал – и перед его взглядом предстала совсем иная картина. Он увидел людей, чьи цели, как и они сами, не вызывали, мягко говоря, особых симпатий. Ни с точки зрения идейно-политической, ни с моральной, ни даже с революционной. «И дело вовсе не в цвете знамен», как писал рок-музыкант Михаил Барзыкин. Опять и опять с телеэкранов нам говорят, что народ что-то там не понимает, до каких-то там истин он еще не дозрел. Они дозрели, такие вот умные. Может, хватит? Посмотрите, кем они были – «герои», возведенные на пьедестал несколькими следующими поколениями радетелей о народном благе.

В десятых годах XIX века среди высшего русского дворянства пошло большое шевеление. Очень многим – а в особенности молодежи – захотелось чего-то новенького. Как это часто бывает, представители старшего поколения стали казаться безнадежно отсталыми.

На самом деле это началось несколько раньше. Вспомним бессмертный роман Льва Толстого «Война и мир». Его главные герои, если посмотреть с современной точки зрения, маются дурью. Андрей Болконский примеряет на себя образ Наполеона. Пьер Безухов мечется от пьянок-гулянок до масонства. Долохов и вовсе пускается в криминальные авантюры… Так оно и было. Что угодно – только дайте нам новенького и остренького. В среде высшего дворянства начался конфликт поколений.

С чего бы это? Российская империя была сословным государством. Хозяевами здесь были дворяне. Они владели землей, служили, занимались искусствами. Все остальные могли отдыхать. Михайло Ломоносов – исключение, подтверждающее правило. Весь предыдущий XVIII век дворянство боролось за то, чтобы можно было жить хорошо и весело. И как можно меньше напрягаясь. В этом-то суть всех дворцовых переворотов. Павел I, который попытался ограничить дворянские вольности, предоставленные матушками-царицами, кончил плохо. Впрочем, речь идет не обо всех людях, носивших дворянское звание. Я говорю об элите этого сословия, которое к началу XIX века образовало, образно говоря, «внутреннюю партию», куда посторонних пускали очень неохотно. К примеру, вспомним знаменитый Английский клуб. Там не только играли в карты, там еще и решали государственные дела. А попасть в него было очень и очень непросто.

Лучшим временем для дворянства был «век золотой Екатерины». Тогда представители этого сословия откровенно наслаждались жизнью. Павел был, да сплыл. А в Александровскую эпоху началось черт-те что. Раздрай и шатание.

Масонские ложи испытывали прямо-таки нашествие неофитов. Их таинственные цели, и главное – тайна, окутывающая их деятельность, были очень привлекательны для представителей молодой российской элиты. Впрочем, появлялось и множество других «тайных» обществ. Подавляющее большинство из них были абсолютно безобидными. Но кое-кто из дворян счел обуревающее их беспокойство за страсть к крутым общественным переменам. Это бывает, но за такую ошибку часто приходится дорого расплачиваться.

В моду вошла «крамола». По рукам стал ходить «самиздат» – книги, переписанные от руки. В частности, запрещенная книга Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву».

Большой популярностью пользовались идеи французских просветителей. И среди них мысль: все люди от природы равны. Или теория «общественного договора» Руссо, утверждавшая, что народ может установить власть по своему усмотрению. О какой договорятся, такая и будет. Сейчас все идеи просветителей кажутся прописными истинами, но в самодержавной монархии, где существовало крепостное право, это все выглядело весьма необычно. Сюда же подверстывалось увлечение Наполеоном, доходящее порой до щенячьего восторга. Война 1812 года моду на Бонапарта несколько сбила, но зато прибавила патриотизма… В общем, каша в головах заваривалась густая.