Декада Джонс: Проклятие Падших

Edith Whiskers – Home

The Score – Fire

Ron Pope – A Drop in the Ocean

Amphibious Zoo Music – Burn Me Up

Lady Gaga – Bloody Mary

Letdown. – Karma

Alec Benjamin – Let Me Down Slowly

Simon Curtis – Flesh

Coldplay – The Scientist

Iron, Iron & Wine – Flightless Bird

Amy Macdonald – This Is The Life

Colbie Caillat – When The Darkness Comes

Colm R. McGuinness, Hans Zimmer – Hoist the Colours

Sam Tinnesz, Silverberg – Wolves

Dylan Matthew – Love is Gone

Panic! At The Disco – The Greatest Show

Изумрудный,

коротко стриженный газон сверкал под восходящим солнцем. Медленно, тихо ступая по траве, шел мужчина. Его длинные черные волосы спадали на лицо, глаза горели сумасшедшим огнем. Каждую минуту он оглядывался, выискивая кого–то на тихой улочке. Но вокруг были только дома и деревья, и в такой ранний час никто не мог помешать мужчине исполнить задуманное. Он направлялся прямо к дому, которому принадлежал этот газон, и старался идти тихо, чтобы не потревожить раньше времени его жителей. Оказавшись возле двери, мужчина провел рукой над замком, открыл его с приглушенным щелчком. В очередной раз оглянулся, чтобы убедиться, что никто не может помешать ему. Нет. Улица все также пустовала. Мужчина осторожно открыл дверь и проскользнул внутрь.

Дом выглядел очень опрятно во всем, однако разбросанные на полу куклы и забытая на кухонном столе детская книжка выбивались из общей картины. Усмехнувшись, мужчина прошел мимо фотографии на стене, на которой была изображена рыжеволосая девушка, светловолосый парень и маленькая девочка, безумно похожая на маму. Сделав несколько шагов вперед, мужчина вдруг раздраженно обернулся, сделал резкое движение рукой. Рамка с глухим стуком упала на пол. Звон стекла не мог помешать его плану. Нет. Не сегодня.

Он бесшумно прокрался по лестнице и направился в дальнюю комнату. Дверь была открыта. Очень опрометчиво со стороны хозяев дома. На кровати мирно спали рыжеволосая девушка и мужчина. Разбитая рамка явно не потревожила их сон, и от этого незваный гость снова усмехнулся. Это упрощало ему задачу.

Обойдя кровать, мужчина остановился возле хозяина дома. Хозяин безмятежно спал, обнимая жену за талию, на губах играла спокойная улыбка. Мужчина несколько секунд смотрел на него, а затем расправил угольно–черные крылья и безжалостно полоснул ими по шее жертвы. Спящий проснулся от неожиданной боли и начал хрипеть, но помочь ему уже никто не мог. Кровь, льющаяся из его шеи, пропитала белоснежное постельное белье и заставила проснуться девушку. Несколько секунд она сонно оглядывалась, пытаясь понять, что происходит, а затем увидела мужа с ужасной раной на шее, который уже не двигался. Ужас наполнил девушку, она вскочила с кровати и закричала:

– Уильям, что ты делаешь?!

Уильям усмехнулся. Он медленно приближался к девушке, а она пятилась к двери.

– Он это заслужил, Найти, – улыбка мужчины стала еще шире, когда он заметил страх на лице девушки. Она несколько секунд смотрела на него, а затем развернулась и побежала. Острые перья застали ее в коридоре, вонзившись в спину. Найтингейл вскрикнула и упала на колени, пытаясь вырвать перья из себя. В ее глазах плескался ужас. Поняв, что вырвать перья у нее не получится, девушка попыталась ползти к лестнице, и тут же упала на пол, крича от боли. Уильям подошел к ней, взял за подбородок и посмотрел прямо в глаза, полные боли и страха.

– И ты это заслужила, – безжалостно заявил мужчина и рассек крылом горло Найтингейл.

Я открыла глаза и тут же зажмурилась. Было больно смотреть на свет после долгой отключки. Стоп… Что произошло? Почему я здесь и где «здесь»? Несмотря на нестерпимую боль в висках и во всем теле, будто

я упала с пятого этажа, не меньше, я подняла голову и огляделась. Поначалу перед глазами все плыло, но я постаралась сфокусироваться и понять все–таки, где я нахожусь. Пошевелив руками, я обнаружила, что они пристегнуты к поверхности, на которой я лежала. Точно так же, как и ноги. Когда картинка перед глазами, наконец, восстановилась, я смогла понять, что кроме меня в комнате никого нет. Комната представляла собой нечто золотое и слепящее, как будто стены были специально выкрашены в этот цвет, чтобы мне было еще больнее. Впрочем, из–за того, что руки были скованны, я не могла сесть и оглядеться вокруг. Мне было доступно лишь небольшое пространство, которое я могла увидеть. Но зато я поняла вот что: надо мной было нечто вроде прозрачного купола, и через него я могла видеть, что небо заволокли черные тучи, словно предвещая нечто зловещее и ужасное.

Я зажмурилась и попыталась восстановить цепочку событий, чтобы понять, как я здесь оказалась. Перед глазами стали вспыхивать воспоминания…

– Декада, ты готова? Опоздаешь! – услышала я с первого этажа. Вздохнула, потому что на часах было только семь тридцать. Вечно она все преувеличивает! Но делать было нечего, потому что если бы я задержалась еще на несколько минут, мама бы точно устроила разнос. Поэтому пришлось быстро глянуть в зеркало, чуть подтереть пальцем тушь под глазом, быстро завязать высокий хвост и, подхватив старый добрый желтый рюкзак с кучей значков музыкальных групп, сбежать по лестнице вниз.

– Ну что это за вид? – мама недовольно одернула мою белую рубашку, которую я по последней моде «полузаправила» в красно–черную клетчатую юбку. – Тебе совершенно не идет хвост.

Я только закатила глаза на мамину реплику и, попрощавшись с ней у порога, зашагала в сторону школы. На улице все равно заправила одну сторону рубашки. Ничего она в моде не понимает!

Моя мама очень строгая. Очень. Ей никогда не нравились мои поступки, моя внешность, мои друзья, мои увлечения. Сколько себя помню, мама всегда была недовольна мной. Иногда в детстве я даже думала, что я приемная, но документы говорили об обратном. Наверное, именно из-за этого маминого вечного недовольства папа от нас ушел…

Я не видела отца с пяти лет. В детстве постоянно спрашивала у мамы, где папа, почему он меня не навещает. Но мама только раздраженно отмахивалась или больно шлепала меня по руке, чтобы я не доставала ее глупыми вопросами.

Путь до школы занимал буквально пятнадцать минут. Нужно было пройти мимо кулинарии, в которой пекли самые вкусные в нашем городе синабоны с сахарной глазурью. Как раз около нее с правой стороны вышел высокий рыжий парень. Он улыбнулся своей самой солнечной в моей жизни улыбкой и привычно взял мой рюкзак.

– Рад тебя видеть, Када, – произнес Кристиан, приобнимая меня за плечи. Я вымученно улыбнулась лучшему другу и тут же зевнула, еле успев прикрыть рот рукой.

– Я тоже, Крис! Целое лето без тебя – му-ука, – смешно протянула я. Кристиан хохотнул, и мы под ручку пошли к зданию нашего учебного заключения, болтая о прошедшем лете. Крис почти все каникулы провел в Нью-Йорке у своего дяди, и теперь мне не терпелось расспросить его обо всем.

Я очень люблю такие моменты, когда я могу быть самой собой. Только с Кристианом наедине. Мы могли разговаривать на абсолютно любые темы, и я не чувствовала никакого стеснения. Его мама уже стала для меня родной, она всегда готовила для меня мой любимый малиновый пирог и читала нам с Крисом сказки в детстве. В их доме я чувствовала тот уют, которого не было в моем. Поэтому последние несколько лет редко ночевала у себя, чем невероятно бесила маму.