Декаданс
Шрифт:
Семья передала Инге не только финансовый, но и природный достаток: она была очень яркой девушкой со жгуче-черными волосами, большими голубыми глазами и тонкими чертами лица. По одной родственной линии у нее имелись цыганские корни, которые очень гармонично сочетались со славянскими и добавляли скрытой страстности в питерскую флегматичную невозмутимость. Впечатление немного портила ее чрезмерная худоба – она следовала идеалам 60-х годов, когда именно такой болезненный тип фигуры вошел в моду.
В качестве подарка за красный диплом Инга получила от родителей солидный стартовый капитал, правда, и отчет за траты с нее требовался немалый. Решив открыть свое творческое пространство, она привлекла к этому товарищей по группе, в том числе и Полину. Совместными усилиями они привели захламленное обиталище тараканов и грызунов в нарядное помещение с несколькими камерными залами, магазином и уютным кафе.
Полина никогда не была с Ингой Жарицкой в дружбе и даже в теплых отношениях, но ее предложение о сотрудничестве приняла охотно – родители не молодели, перспектив на хорошую пенсию у них не было и настала пора самой отвечать за семью. Однако если уж говорить совсем начистоту, основным мотивом устроиться в это место было присутствие Алика Кузнецова, тоже бывшего сокурсника Полины, а в данный момент арт-менеджера «АлИн» и неофициального жениха Инги Жарицкой. Отношения между ними завязались на раннем этапе студенчества, хотя они были знакомы еще со школы.
Собственно, его имя было Олег, но парень всегда представлялся Аликом, поясняя, что сам называл себя так в раннем детстве. Все давно к этому привыкли и восприняли как должное, что пространство называлось именно «АлИн». Для посторонних, конечно, имелась легенда об одноименной планете из «Звездных войн». Но на самом деле Инга недвусмысленно намекала на их союз, в котором безусловно лидировала несмотря на то, что имя Алика в названии значилось первым.
Полина пришла на работу вслед за бывшей сокурсницей Ясей, которая дежурила в магазинчике и кафе. У Инги был штат продавцов и официантов, но руководство над ним она доверяла старым знакомым.
Вскоре появился и Алик, принеся с собой несколько красивых коробок и погрузив их в холодильник, стоящий в подсобке. Затем подтянулись остальные ребята, кроме Инги (она ездила по каким-то делам в офис родителей), и по обычаю собрались за утренним чаем.
– Ну признавайся, Алик, что ты там припас? – весело сказала Яся, закончив поливать цветы. Вообще закупать провизию для кафе и фуршетов входило именно в ее обязанности, но у Алика с учебы осталась привычка баловать девушек какими-нибудь сладостями. Он достал коробки и там оказались миниатюрные нежные пирожные «птифур» с ягодами и цветным кремом – лавандовым, мятным и кофейным.
– Супер! – восторженно отозвалась еще одна художница, Катя, и чмокнула парня в щеку, тут же оглядевшись с наигранным беспокойством, – Надеюсь, мне за это ничего не будет?
– Можешь за это получить добавку, – заверил Алик, – Кстати, вы заметили новое кофейно-чайное меню? Это, между прочим, работа Полины.
Тут девушка смутилась, хотя идея по оформлению меню действительно принадлежала ей. В силу таланта в каллиграфии и любви к графике Альфонса Мухи она часто делала мини-проекты по рекламе в стиле «ар нуво», и этот эскиз ей навеяла серия «Времена года» – одно из самых знаменитых произведений чешского модерниста. С помощью виньеток и узоров Полина разделила доску на четыре части и причислила к «зимним» напиткам гляссе, «белый» малайзийский кофе и меланж, к «весенним» – фруктовый чай и молочный улун, к «летним» – крепкий черный кофе, капучино и чай масала, а к «осенним» – африканский ройбуш, каркаде, медовый раф и традиционный чай с лимоном. Все позиции сопровождались тонкими и красивыми рисунками.
– Ну зачем ты, Алик, – тихо сказала Полина.
– А ты не прячься, – решительно ответил он, – Получилось все отлично, ты умница, Поля. А скромность еще ни одного художника не сделала счастливым.
– Спасибо, – промолвила она с улыбкой. Поневоле все похвалы и добрые слова Алика трогали ее до глубины души, хотя вроде бы никак не касались ее женственности. Кроме того, при застенчивости девушки то, что Алик наблюдал за ее работой, было хорошей выручкой – в противном случае ее заслуги вполне могли приписать кому-то другому.
Тут появилась и сама владелица арт-пространства. Приход Инги обычно не вызывал особого ажиотажа: она доверяла своему коллективу и не любила лишней суеты вокруг своей персоны. Поэтому все спокойно поздоровались и продолжили пить чай, ожидая, пока Инга присоединится.
Скинув легкое летнее пальто, девушка подошла к большому зеркалу, чтобы поправить прическу. Инга явно осталась довольной и подошла к высокой барной стойке, у которой сгруппировались ребята с чаем и пирожными.
– Ну что, Алик, мне достанется? – спросила она весело.
– А руки ты помыла? – сказал Алик с каким-то неопределенным выражением.
Инга улыбнулась и небрежно поцеловала жениха в подбородок. Его ответный поцелуй пришелся ей в нос.
Алик не был красавцем в привычном смысле слова, а если точнее, черты его лица даже можно было назвать заурядными. Небольшие, прищуренные карие глаза под густыми ресницами, плотный округлый нос, пухловатые губы и маленький безвольный подбородок не соответствовали ни модельным, ни маскулинным параметрам. Но от этих глаз и улыбки веяло таким добродушием, что к Алику всегда тянулись, и отчасти именно это притягивало публику к арт-пространству. Его посещали и семьи с детьми, и пожилые люди из круга советской художественной школы, и парочки, стремящиеся разнообразить конфетно-букетный досуг.
Хотя Алик и был идейным художником, он никогда не смотрел сверху вниз на людей, которые были далеки от этого мира и придерживались обывательских вкусов. «Ну да, они мещане, и что? – всегда говорил он Инге, которая в приватной обстановке не удерживалась от высокомерных колкостей, – Зато они умеют искренне радоваться жизни, в отличие от богемных придурков».
И когда Алик сам курировал выставки, гости с удовольствием слушали его речи и донимали расспросами, которые нисколько не стесняли парня. Его вихрастая шевелюра каштанового цвета и повседневный стиль в одежде добавляли бытовой уютности и простоты в общении, которая в свое время привлекла и Полину.
Влюбленность стала зарождаться в тот момент, когда она поняла, что за этим скрывается весьма сложный и неспокойный внутренний мир. Алик редко приоткрывал эту завесу, но с годами Полина убеждалась, что ему проще нести тепло и комфорт другим, нежели себе. У него явно были проблемы, которые стали проясняться после окончания учебы и создания арт-пространства. Полина не старалась вникнуть в их с Ингой отношения, дабы не теребить собственные больные места. Но по слухам и отголоскам она знала, что Алик не очень хотел здесь работать и удовольствие, с которым он выполнял долг «лица компании», во многом было напускным.