Дела магические
Шрифт:
– У меня вопрос, - сказал сыщик.
Судья кивнул.
Ницан обратился к Рафи:
– Что заставило вас обратить внимание на виноградник?
Сержант, крупного сложения мужчина с лицом примерного подростка, нахмурился.
– Н-ну... не знаю, - ответил он немного растерянно.
– Там... Там не так жарко, - Рафи немного смутился.
– Там рядом запруда, вот. Там прохладно.
– Вы, значит, предпочитаете патрулировать в прохладе. Понятно. Ну а все-таки: вы всегда проезжаете мимо храмового виноградника во время обхода?
– спросил Ницан.
Сержант еще больше растерялся, беспомощно оглянулся на молчавшего судью.
– Нет, вообще-то, не всегда, - сказал он.
– Правду сказать, так мы там никогда не проходим. Это же не наша территория, там храмовая стража несет службу. Но в тот раз... Так получилось...
– он замолчал.
Не дождавшись вразумительного ответа, Ницан подсказал:
– Может быть, вы заметили что-нибудь подозрительное? И это заставило вас изменить маршрут патрулирования в то утро!
– Конечно!
– обрадованный сержант повернулся к судье.
– Заметили, ваша честь, господин судья, именно что заметили подозрительное. Там лежал человек... его преподобие Сиван... Его преподобие был мертв, а в спине его торчал нож.
Полицейские никак не могли увидеть всего этого от трассы.
– Ваша честь, с трассы полицейские не могли заметить убитого, - сказал Ницан, обращаясь не столько к судье, сколько к обвинителю.
– Давайте-ка еще раз повторим, - он повернулся к Рафи.
– Насколько я могу понять, вас что-то насторожило и вы изменили обычный маршрут. Очень хорошо. Вот мы и добрались до сути. Вместо того, чтобы двигаться по трассе, вы решили обследовать храмовый виноградник. Так?
– Ну...
– сержант нахмурился. Его простецкое лицо покрылось мелкими капельками пота. Начальник патруля неловко перекладывал дубинку из одной руки в другую, не очень понимая цель вопросов подсудимого - как ему казалось, вполне бессмысленных.
Ницан покачал головой. Полицейские совершали обычное утреннее патрулирование. Их начальнику по непонятной причине пришло в голову изменить маршрут движения. Они вдруг взяли почти на полпарсанга к югу, и в результате оказались на месте преступления. Потрясающее совпадение.
Все бы ничего, если бы сержант мог связно объяснить - за каким чертом им понадобилось ехать к винограднику.
– У вас есть еще вопросы?
– спросил судья.
– Нет, - ответил Ницан.
– Но я еще раз хочу обратить внимание вашей чести на то, что маршрут полицейского патруля никогда не проходил через храмовые сельхозугодья и что сержант Рафи не может объяснить причину этого изменения. А так же тот факт, что с дороги они не могли увидеть убитого. Складывается впечатление, что они специально изменили маршрут таким образом, чтобы в нужный момент наткнуться на мертвое тело.
Вмешался обвинитель.
– Ваша честь, - сказал он с издевкой, - подсудимый пытается запутать свидетеля. Но спросим себя: разве не благодаря изменению маршрута, нам, возможно, и удалось получить веские улики? И ответим себе: именно так. Не исключено, что в противном случае улики были бы уничтожены злоумышленником или его сообщниками. Спросим себя далее: может ли это изменение маршруту вменяться в вину патрульным? Никоим образом! И зададимся вопросом: какую цель преследует подсудимый своими замечаниями? Очень простую. Подорвать доверие к показаниям полицейских.
– Но причина изменения маршрута патрулирования...
– Довольно, - сердито произнес судья Габриэль.
– Пора переходить к опросу остальных свидетелей.
– Сволочь Омри, - пробормотал Ницан.
– Ну погоди, ты даже не представляешь, какой я тебе припас сюрпризец...
В судебный зал вызвали виноторговца Балака. Он оказался невысоким мужчиной в скромном сером костюме. Балак держался уверенно и с достоинством. Некоторую напряженность выдавало лишь то, что свидетель явно старался не смотреть на подсудимого.
Судья Габриэль указал ему место у деревянного помоста в центре зала. Когда свидетель поднялся на квадратное возвышение, судья спросил:
– Ваше имя, звание, род занятий?
– Меня зовут Балак. Я торгую винами. Вернее, не торгую, а поставляю вина торговцам. Выступаю посредником между теми, кто делает вино и теми, кто им торгует.
– Где вы живете постоянно?
– В Ир-Лагаше, - ответил торговец.
– Вообще-то, я впервые приехал в Тель-Рефаим - получил несколько заказов на вина из храма Анат-Яху. Раньше я с ними дела не имел. Вот, решил попробовать...
– Понятно. Господин Балак, встречались ли вы ранее с подсудимым?
Свидетель впервые взглянул на Ницана. Это был взгляд совершенно равнодушного человека.
– Нет, - ответил Балак.
– Никогда раньше я не встречался с этим человеком.
– Хорошо. Тогда расскажите, что произошло пять дней назад в окрестностях храмового комплекса Анат-Яху.
Балак начал рассказывать. Его речь лилась неторопливо и гладко видимо, он серьезно готовился к выступлению в суде. Содержание ее Ницан уже знал, поэтому не столько слушал, сколько внимательно следил за говорившим.
– ...Незнакомец выхватил нож и с силой ударил господина Сивана в спину. Жрец упал, а убийца тут же убежал, - Балак замолчал.
– Вы узнали преступника?
– спросил судья Габриэль.
– Да, ваша честь, - виноторговец повернулся к Ницану и сказал: - Это подсудимый. Я хорошо запомнил его лицо.
– Хорошо, - сказал судья бесстрастно.
– Вы можете занять свое место в зале. Вызовите второго свидетеля.
Балак поклонился еще раз судье и неторопливо прошел к свободному месту в центре зала. Прежде чем сесть, он бросил короткий взгляд на подсудимого. Ницан готов был поклясться, что на его лице в тот момент обозначилась странная смесь чувств: сожаление пополам с торжеством.
Третий свидетель, поденщик Адуми, был высоченным широкоплечим парнем в типичном наряде южанина - короткой рыжей куртке и шароварах. Он шел сутулясь, тяжело ступая по прогибающимся доскам пола. Неуклюже поклонившись судье, свидетель поднялся на помост.
К этому человеку Ницан присматривался гораздо внимательнее, с каждой минутой убеждаясь в справедливости подозрения, зародившегося вчера под впечатлением прочитанных протоколов.
Отбарабанив свои показания монотонным, лишенным эмоций голосом, Адуми замолчал на мгновение, потом повернулся к Ницану, посмотрел на него тусклым взглядом и указал пальцем, сказав: - Вот этот человек ударил ножом преподобного Сивана.