Дела семейные
Шрифт:
— Что это за приземистые строения на снимке? — спросил он.
— Я тоже не знал, мне пришлось поработать в библиотеке Азиатского общества. Этот участок в 1936 году был приобретен корпорацией «Метро Голдвин», собственно, арендован на девяносто девять лет по цене в одну рупию за год. А то, что вы видите на снимке, это конюшни Королевских военно-воздушных сил.
— Зачем военно-воздушным силам конюшни?
— Лошадей держать.
— Очень смешно. О’кей, а лошади им зачем?
— Чтобы вывозить самолеты из ангаров, передвигать
Вернулись в магазин, и Капур переключился на настоящее. Он раскапывал не только прошлое Бомбея, он следил и за перипетиями в болоте современной политики, отслеживая все новости, каждую новую мерзость, учиняемую правительством, что, по его словам, доставляло ему просто физическую боль.
— Теперь эти сукины дети собираются прикрыть комиссию Шрикришны.
— Это какую же? Ту, что должна расследовать теракты с бомбами?
— И погромы, связанные с мечетью Бабри Масджид. Комиссия была уже готова обнародовать все: и участие Шив Сены в грабежах и поджогах, и роль полиции, которая помогала погромщикам и устранялась, когда они врывались в мусульманские кварталы.
— Не надо так волноваться, мистер Капур, у вас же давление, — предостерег его Йезад. — Вы помните, что доктор вам сказал?
Капур сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, зато Хусайн пришел в дикое возбуждение.
— Это правда, сахиб, да, все чистая правда! — быстро заговорил он. — Полиция такая, такая — они все бадмаши,сволочи они!
— Да, Хусайн, во то сачч бат хэ,чистая правда, — согласился Капур, переходя на хинди, чтобы помочь Хусайну, который понимал английский через пень — колоду.
Хусайн тоже перешел на хинди, что сразу добавило ему красноречия.
— Сахиб, в этих погромах полицейские вели себя как гангстеры. В мусульманских кварталах они стреляли по ни в чем не повинным людям! Дома горят, народ выбегает тушить. А полицейские стреляют по ним, как по мишеням. Должны закон охранять, а они как раз больше всего народу поубивали! А бедная моя жена и дети… Я их даже узнать не смог…
Хусайн захлебнулся рыданиями.
— Позор, Хусайн, это был позор! — Капур так и дергался в кресле. — И что? Прошло больше трех лет, но справедливость так и не восторжествовала — Шив Сена проникла в полицию. А теперь Шив Сена управляет нами. Это теперь наше правительство!
Всхлипывая, Хусайн вызвался заварить свежего горячего чаю, но Йезад сказал, что сам сделает чай. Капур знаком остановил его: пусть лучше Хусайн займется этим, он обычно успокаивается, пока заваривает чай, разливает по чашкам, подает на стол.
Скоро Хусайн вернулся с дымящимися чашками.
— Шукрш,спасибо,
Он обратился к Йезаду:
— Вы считаете, что глупо так возмущаться этими подонками? А вы, разве вас не возмущает это беззаконие?
— Я потомственный бомбеец. Родился и вырос в Бомбее, а это значит, что я вакцинирован против приступов возмущения.
Перед закрытием Йезад вручил Капуру наличную выручку за день, деньги, на которые не было ни накладных, ни чеков. Капур предложил задержаться и выпить.
— Ты как себя чувствуешь, Хусайн? Пиво лайега?Сходишь за пивком?
Хусайн согласно кивнул и получил деньги на пиво.
— Две бутылки «Кингфишера». Только джальди,сбегай быстренько, чтоб пиво не согрелось в твоих руках!
Хусайн засмеялся, сказал, что руки у него холодные, и припустился на угол к пивному бару Мервани Ирани.
— Хочу сообщить, — сказал Йезад, — я утром закончил работу с контрактом «Альянса».
— Отлично! Пошли посидим в моем офисе.
Комнатка была крохотная, но с кондиционером, и Йезад всегда радовался прохладе, когда Капур приглашал его посидеть там. Капур прошел в угол к большому чемодану с твердой крышкой и, заслонив его собой, набрал код замка. Наличная выручка отправилась в чемодан. Этот ежедневный ритуал сначала настораживал Йезада, а Капур — с некоторой льстивостью — произнес маленькую речь о том, как он счастлив, что его новый сотрудник парс.
— Парсы славятся честностью. Мне не нужно беспокоиться, не прилипнут ли наличные к подкладке ваших карманов. Ох, было бы в стране побольше таких общин, как ваша…
Йезад почувствовал себя неловко.
— Думаю, что в нашей общине тоже найдутся и жулики, и лодыри.
— Не надо скромничать, репутация парсов хорошо известна. А если даже это миф, то нет мифа без истины, как нет дыма без огня.
Йезад, тогда еще новичок, тему дальше развивать не стал; его больше тревожили возможные последствия сокрытия денег от налогообложения. Интересно, думал он, Капур отдает себе отчет, что хвалит его за честность при совершении нечестного деяния? Конечно, хозяин оправдывал существование чемодана, именуя его своим «пенсионным планом», «нестандартной деловой практикой», навязываемой обществу абсурдными фискальными законами правительства.
Мистер Капур запер чемодан и выставил два стакана на стол в ожидании пива. Йезад продолжил рассказ о новом контракте — объем заказа, оценка чистой прибыли, — цифры он помнил наизусть. Ему хотелось произвести впечатление на Капура, чтобы затем перейти к вопросу о повышении своих комиссионных от сделки. Сейчас это было бы особенно кстати, с учетом расходов на Наримана.
Но Капур был не в настроении обсуждать дела.
— Мы об этом целыми днями говорим. Сейчас магазин закрыт.