Дела забытые
Шрифт:
Это сразу разрядило обстановку. Я почувствовала к этой женщине доверие. От нее исходило какое-то неуловимое тепло и обаяние.
Мы прошли в зал и сели в кресла. Из огромного окна открывался чудесный вид на Волгу. У меня аж слюнки потекли от зависти. Вот бы мне такую квартиру! Не то, что моя – с видом на мусорные баки! Но квартира в таком районе мне пока явно не по карману. Нет, если бы Ольга не стреляла у меня постоянно деньги на мелкие и не очень расходы, то, возможно, я и смогла бы скопить. А впрочем… Для сестры мне ничего не жалко!
– Итак, что вы хотели услышать? – с улыбкой повторила Александра Михайловна.
– Вообще-то я по поводу вашего мужа… – я вопросительно посмотрела на нее, ожидая реакции.
– Вообще-то мне показалось, вы говорили о своем муже, – несколько озадаченно, но все с той же вежливой улыбкой проговорила Александра Михайловна.
– Да, да, – заторопилась я объяснить. – Но просто… Просто мне кажется, что эти два дела связаны между собой! Понимаете, мой муж копался в старых делах, в частности, занимался делом вашего мужа, и вскоре в него стреляли. Сейчас он в больнице… – я не стала рассказывать женщине обо всех покушениях. – И я думаю, что все это делает убийца вашего мужа!
– Но, Полина Андреевна, я право не знаю, чем помочь, – пожала она изящными плечами. – Прошло столько лет… Тогда эта история повергла меня в шок. Я так и не оправилась после нее окончательно, не выходила замуж больше, хотя возможности были… Я все надеялась, что убийцу найдут. Потом перестала надеяться. Сейчас вы всколыхнули во мне все… чувства и эмоции, но я все равно не верю, что что-то можно обнаружить. Откуда я могу знать, кто хотел украсть эту шпагу? Какой-то совершенно посторонний человек… Где его искать?
– А что говорили друзья вашего мужа? У него же были друзья среди коллег…
– Среди коллег у него были, скорее, приятели, – поправила меня Александра Михайловна. – А друзья, конечно, были тоже. Анатолий был общительным человеком. А что они говорили… Что они могли сказать? Тоже были шокированы, помогали, чем могли, надо отдать должное… Когда мы с Леночкой остались одни, они нас навещали, деньги даже давали. С похоронами очень помогли. Я просто не представляю, что делала бы без них! Один Витя Андреев как старался! Можно сказать, все расходы по похоронам взял на себя. Памятник заказал дорогой.
– Кто-кто? – переспросила я, не веря своим ушам.
– Витя Андреев, – чуть удивленно повторила женщина. – Вы, наверное, слышали эту фамилию. Он сейчас большой человек. Депутат, кажется. Но мне это безразлично. Я знаю его давно и бесконечно уважаю за его человеческие качества. Сейчас, к сожалению, мы стали редко видеться. Я понимаю, у него дела, заботы… Но иногда он все-таки заезжает, на все праздники присылает цветы… Поминки всегда берет на себя. Я ему так благодарна…
– А он как реагировал на смерть вашего мужа?
– Просто подавлен был. Угнетен. Смят. Они же с Анатолием чуть ли не с детства дружили…
В волнении я достала сигарету. Я еще ничего не понимала, не знала, какая связь между всем этим и случаем с Жорой, но чувствовала, что стало горячо. Просто жарко.
– Простите, Александра Михайловна, можно я закурю? – я чуть ли не умоляюще посмотрела на женщину.
– Да, конечно, – она достала из серванта хрустальную пепельницу. – С вашего позволения, я тоже закурю. Расчувствовалась я что-то, – добавила она чуть виновато.
– О, ради бога! – я протянула ей сигареты.
Александра Михайловна даже курила с каким-то изяществом, словно занималась тонким искусством. Рук мои слегка дрожали. Так было всегда, когда я чувствовала, что иду по верному следу. Александра Михайловна курила молча, с выражением какой-то грусти, но вместе с тем и легкости на лице. Потом сказала:
– В то время у нас не очень хорошо шли дела… Анатолий очень переживал. Он привык не отказывать нам ни в чем, хорошо обеспечивать. Особенно его угнетало, что Леночке может чего-то не хватать. Раньше он несколько раз ездил за границу, потом стал жаловаться, что его зажимают, недооценивают… Виктор, кстати, был с ним совершенно согласен. Виктор вообще был очень высокого мнения об Анатолии. Это он, можно сказать, и добился устройства этой выставки. Ну, это же тогда было громкое событие. Хотел таким способом обратить внимание. Виктор ведь партиец был, в смысле, в парткоме работал, ему это было по силам.
– А как ваш муж относился к это выставке?
– Рад, конечно, был. Благодарен Виктору. Но вместе с тем…
Я вся подалась вперед.
– Да-да, Александра Михайловна, я слушаю…
– Не знаю, может быть, это никак и не связано с делом, но только помню, что Анатолий перед этой выставкой просто места себе не находил. Нервничал очень. Я думаю, что он чувствовал, что что-то должно случиться.
– Но откуда он мог это чувствовать? Интуиция? – вырвалось черт знает откуда опять это дурацкое слово!
– НЕ знаю… – тихо повторила она. – Но я хорошо знала своего мужа. Обычно он всегда был спокойным. А тут… Я пробовала разговаривать с ним, он отвечал: все хорошо. Но я видела, что что-то не дает ему покоя!
– Так он потому и пошел в музей в тот день, что чего-то боялся? Хотел сам убедиться, что все в порядке? Но ведь это уже какая-то сверхинтуиция!
– Не скажите, – покачала головой Александра Михайловна, – разве у вас не бывает такого, что месте себе не находишь, чувствуешь, что что-то должно произойти? И даже как будто тянет что-то, тянет в какое-то место?
Я вспомнила, как нервничала в тот день, когда подстрелили Жору и задумалась. В принципе, такое возможно. Но тут совсем другое дело. Я волновалась, чувствуя угрозу жизни любимому человеку, а почему так сильно переживал Пилецкий? Ну, подумаешь, сперли чего-нибудь из его музея… Конечно, по головке бы его не погладили, но с друго стороны, не его это вина, он же не охранник, а директор.
Но говорить этого я не стала. Женщина уже высказала мне свое мнение. Больше ей сказать нечего. Я поднялась с кресла, вмяв сигарету в пепельницу, и стала прощаться.