Делай что должен
Шрифт:
В ушах вновь, в который уже раз, зазвучали крики расстреливаемой толпы. Лучше бы не любили и сидели по домам. Лучше бы Арора не видела сваленные в груду тела тех, кто пришёл её спасать.
Но иметь дело приходится с тем, что есть, а не с тем, что было бы лучше, и Костас шагал по больничному саду, совершенно не представляя что скажет Заре. Да что там, он не представлял даже как посмотрит ей в глаза. Наверное именно поэтому он до последнего откладывал этот визит, ссылаясь на срочные дела. Нет, порядок в городе требовалось навести, но если быть до конца откровенным, урвать
Мог, но смалодушничал.
Из появления коменданта события не сделали: медики, добрую половину которых составляли уроженцы других планет были по уши заняты многочисленными пострадавшими после «гулянки» корпоратов. Легкораненых разобрали частные клиники, специализирующиеся на индустрии красоты, но всё равно нагрузка на медиков легла колоссальная.
Костаса выслушали в приёмной реабилитационного корпуса, куда перевели Зару, и отправили к её лечащему врачу. Им оказался холёный красавчик-идиллиец с запавшими от усталости глазами. Судя по информационной табличке на двери кабинета — психолог.
— Не думаю, что сейчас удачный момент для посещений Ароры, — сказал он Костасу. — Она перенесла тяжёлую травму и требуется время на осмысление и восстановление. Во всяком случае я надеюсь, что она восстановится.
— Надеетесь? — переспросил полковник.
Доктор беспомощно развёл руками:
— Она в один день пережила истязания, гибель соуль и гибель десятков горожан. Я не уверен, что она изберёт жить с этим грузом, а не уйти в новую жизнь, оставив тяжесть этой. Раны на теле со временем заживут, а на душе…
Память Костаса услужливо воскресила горящие в ночи плоты, на которые незадолго до этого взошли идиллийцы, не желавшие расставаться с погибшими. Или желавшие расстаться с воспоминаниями об их гибели.
Представлять на одном из них Арору было мучительно. Главным образом от того, что это была вина Костаса.
— Она сильная, — упрямо тряхнул головой Костас. — Она через столькое уже прошла, что не сдастся сейчас!
Во взгляде идиллийца появилось одобрение.
— Надеюсь, вы правы. Арора сейчас в голокубе, это часть терапии. Ландшафтный дизайн — её хобби, так что мы перенесли её домашние программы из дома и загрузили в куб. Привычное занятие может помочь в восстановлении. Она почти ни с кем не говорила с тех пор, как её привезли. Попытайтесь, может у вас получится придать ей сил.
— Сделаю всё возможное, — пообещал Костас.
Голокуб представлял собой просторную высокотехнологичную комнату, в которой пациент мог спроектировать всё, на что хватало его воображения, базы голографических образов или умения пространственного моделирования.
Арора стояла спиной к двери, не в больничной пижаме, а в привычном платье. Разве что вырез на спине открывал полосы синтеплоти, ярко выделяющиеся на тёмной коже.
Зара творила сад.
Занятие настолько поглотило идиллийку, что она не отреагировала на появление гостя. Отточенными, уверенными движениями Зара рассаживала семена цветов и саженцы деревьев, изредка правя что-то в задумке. Вид у неё был умиротворённый и Костас невольно перевёл дух. Врач явно преувеличил и Арора идёт на поправку. Может она не скоро вновь будет улыбаться и смеяться, но «уходить» точно не собирается.
Не желая вмешиваться, Костас подпёр дверной косяк спиной и молча наблюдал, как идиллийка устраивает новый, прекрасный мир.
Когда предварительная работа была окончена, Зара активировала симуляцию роста. На глазах очарованного китежца сквозь землю проросли нежные побеги, скоро превратившиеся в траву и яркие, крупные цветы. Ветви деревьев расцветили белые, розовые и лиловые лепестки. Взмах руки — и вот весна сменилась летом, наполняя сад яркой жизнью. Одни растения отцвели, уступая место другим, не менее прекрасным.
Костас улыбнулся, любуясь редким для Китежа буйством красок, но Арора вновь взмахнула рукой и на смену лету пришла осень. Пришла медленно, позволяя со всей отчётливостью прочувствовать пришедшее с ней умирание. В саду Ароры не было деревьев с яркими сочными плодами, лишь скрючённая иссохшая листва, укрывшая высохшие и увядшие цветы.
А потом пришла вьюга. Беспощадная, содравшая с деревьев остатки листьев, оставившая лишь голые, перекрученные сучья. Этьи сучья неприятно напомнили китежцу обгоревшие руки, прикрытые, словно саваном, снегом.
Аллегория смерти была настолько сильной, что Костасу захотелось поскорее убраться отсюда. Выйти на улицу, вдохнуть напоенный ароматами воздух, и убедиться, что жизнь всё-таки сильнее смерти.
От постыдного побега его останавливала лишь Зара: идиллийка, опустив руки, смотрела на созданную ей же самой картину пустым, ничего не видящим взором. Яркое пятно на бело-сером фоне. По спине Костаса пробежал холодок — на миг ему показалось, что это сама Смерть зовёт Зару в свои владения.
Сколько Рам простоял так, будто околдованный этой мёртвой пустошью, он не знал. Очнулся лишь когда взмах руки идиллийки уничтожил замёрзший сад и Арора начала творить новый.
Костас отчего-то не сомневался, что тот постигнет та же участь, что и прежний.
Полковник мотнул головой, прогоняя наваждение, а потом решительно вторгся в призрачный мир, встав напротив Зары. По её щекам текли слёзы.
— Всё уже кончилось, — негромко сказал он. — Мы вернули контроль над городом, а тот кто это устроил — мёртв и никогда не повторит ничего подобного. Каждый, кто причинил вред горожанам, получил по заслугам.
Костас говорил, но видел, что Арора смотрит сквозь него, будто он был призраком, принадлежал иному миру. Будто она осталась в том занесённом снегом саду.
Поддавшись наваждению, полковник положил ладонь на плечо Зары, опасаясь почувствовать лишь холод.
Плечо было тёплым.
Прикосновение будто создало иллюзорный мостик между двумя мирами и взгляд Ароры переместился сперва на руку Костаса, а затем на его лицо.
— Всё кончилось, — повторила она бесцветным голосом.
Костас сглотнул подступивший к горлу ком. Перед ним стояла тень прежней Зары. Лишённая жизнерадостности и той жажды действия, что сперва раздражали, а потом очаровали китежца. В ней что-то словно надломилось, перекрыв ток самой жизни.