Дельфания
Шрифт:
Глава 3. ИЛЮША
С Илюшей я впервые встретился, когда возвращался на машине из Новороссийска в Горный. Мальчик лет девяти, сухощавый, загорелый, стоял с пустым ведерком на перевале «Волчьи ворота» там, где обычно жители ближних поселков торгуют грибами и ягодами.
— Тебе куда? — спросил я, приоткрыв дверь.
— До Нижней Баканки подбросите?
Нижняя Баканка — поселок, находящийся на трассе Новороссийск — Краснодар, за Горным в девяти километрах.
— Я до Горного, — ответил я.
Мальчик встрепенулся:
— Ну,
Мальчик сидел на заднем сидении, ведро держал на коленях, я посматривал на него через зеркало заднего вида.
— Грибы продавал? — спросил я.
— Опята, — пояснил он.
— Сколько сейчас ведро стоит?
— Тридцать рублей.
— А в школу ты ходишь? — спросил я, вспомнив, что сегодня рабочий день.
Мальчик застеснялся и, помедлив, неуверенно произнес:
— Некогда мне ходить, работать нужно.
Я понял, что мой вопрос поставил его в неловкое положение. И стал внимательнее присматриваться к нему. Лицо его было открытым, и мне показалось, искренним, только весь он как-то двигался, озирался, будто ждал откуда-то подвоха, удара или еще какой-нибудь неприятности.
— Родители есть?
Мальчик кивнул головой.
— Пьют? — спросил я и понял, что попал в цель, так как он вновь утвердительно кивнул головой.
— И бьют?
— Да нет, — возразил он, а потом добавил. — Ну, иногда бывает. Да мне-то ничего.
У меня на сердце стало сразу скверно и гадко. Когда мы проехали Горный, мальчик встрепенулся, озираясь по сторонам, воскликнул:
— Дядя, мы Горный проехали!
— Я тебя до Баканки довезу.
Когда он собрался перед выходом заплатить мне за подвоз, я достал пятидесятирублевку и дал ему. Это настолько ошарашило его, что он потерял дар речи:
— Это мне? За что?
— Да бери, говорю, — настаивал я.
— Но я же ничего не сделал, это я вам должен заплатить! — сопротивлялся мальчишка.
— Бери и не спорь.
Я смотрел, как он скоро идет по переулку, исполненный восторга и удивления. Я завел машину и подкатил к нему, и он, увидев меня, будто испугался того, что я передумал и сейчас заберу у него свои деньги. Я открыл окно и жестом подозвал его к себе.
— Тебя зовут-то как?
— Меня — Илья, — ответил он, находясь еще в недоумении от полученных денег и в ожидании того, чего же я еще от него хочу.
— А меня Владимиром, — представился я.
— Дядя Вова, — подтвердил он.
— Ты вот что, Илья, я живу в Горном. Там на горе есть два больших тополя, как раз около них мой дом.
Он стоял и силился представить, где же это.
— Ну, знаешь, где раньше часовни были, такие деревянные на горе? Их еще с трассы было видно.
— Которые спалили? — оживился мальчик.
— Да, которые сожгли, — сказал я.
— Так это вы их построили?
Я утвердительно качнул головой.
— Я слышал о вас, у вас фамилия, кажется, знаменитая такая. И он назвал.
— Верно. В общем, познакомились, теперь заходите ко мне в гости, будет время. Или когда помощь нужна будет. Не стесняйся.
Мальчик смотрел мне вслед, и, мне кажется, он был еще больше удивлен, только вот чем, не знаю. А мне все так же было скверно на душе от того, что вот таких детей по России неведомо сколько и никому они не нужны: ни родителям, ни государству, никому. Растут сами по себе. А мы еще пророчествуем о возрождении России, о ее расцвете. Чудес не бывает, вернее чудеса — это результат труда человека, его любви, доброты его сердца, излитые и проявленные в мир и прежде всего на детей.
Илюша стал ко мне изредка приезжать, мы познакомились ближе. Он рассказал, что живет с не родными родителями, а где его настоящие, он не знает. Откуда он, как попал в эти края, тоже не может объяснить. Причем мои расспросы о его прошлом настолько смущали Илью, что я перестал говорить об этом, чтобы лишний раз не расстраивать мальчика. Его подобрала одна бездетная семья, в которой пили и жена, и муж. Порой у них были запои, когда они беспробудно пили, ругались и спали. Тогда Илюша приходил ко мне жить. Но через неделю возвращался домой, говоря, что все-таки беспокоится о родителях, хотя они и не родные.
— Они же погореть могут! — восклицал он. — Напьются, сигарету не затушат, и вот беда может случиться.
— Тебе учиться нужно, Илюша.
Да ничего, я и так обойдусь, — храбрился он.
— Так обойдусь, — передразнил я. — Нужно свое место в жизни искать, иначе туго будет, и потом будешь жалеть, что не учился.
А я буду в лесу жить, свое хозяйство разведу, пасеку, огород. Я работать люблю и природу люблю, и лес.
— Природа природой, а образование необходимо, без образования сейчас ничего не добьешься. Я вот в город съезжу и попробую тебя в школу устроить. У тебя документы какие-нибудь есть?
— Нет ничего, дядя Вова. И потому вы зря только свои силы тратить будете. Меня без свидетельства о рождении нигде не примут.
— Так давай тебе как-нибудь оформим свидетельство. Документ тебе все равно нужен, как же без документов?
— Не надо документов, — сказал он утвердительно. — Вон птицы и звери в лесу живут без документов и ничего тут. Я с ними и буду жить. Вот только подрасту.
— Так то звери, — возмутился я. — Ты же — человек, а не зверь!
— Так звери, дядя Вова, лучше, чем некоторые люди.
По лицу мальчишки заходили волны обид, которых в его совсем еще крохотной жизни уже, видимо, было немало.
Я не знал, как возразить на такой вывод, который он извлек из своего уже не ребячьего опыта.
— Вы вот начнете меня оформлять, а меня возьмут да и упрячут в дом-интернат для бездомных, а я туда не хочу, — дом-то у меня имеется.
— Почему ты решил, что упрячут?
— А как же иначе? Я знаю, слышал, для того чтобы оформить что-нибудь, столько разных бумаг нужно, что не соберешь. А пока вы будете меня оформлять, так и заберут меня. Будут держать взаперти, а я не хочу.