Дельфания
Шрифт:
Я направился к царю-можжевельнику, когда во власть уже вступила густая сирень вечера, и все думал, радуга — это знак Божьего благословения. Только благословения на что? От берега я прошел всего лишь сто метров, когда, немного поискав в этой чаще, наконец нашел тысячелетнего мудреца. Бог мой, какой здесь воздух! Он был настолько концентрирован, тягуч и смолист, что начала кружиться голова. Я, стоял возле царя, ствол которого был необычайно велик. Попытался замерить его величину и обнаружилось, что три человека могут обхватить его, касаясь друг друга лишь кончиками пальцев. А вокруг было действительно можжевеловое царство, где высились в своей могучей красе другие можжевельники, хотя и потоньше царя, но все же достаточно большие. Я просто лег на землю возле тысячелетнего мудреца и закрыл глаза.
Во сне, который навалился на меня тягучей истомой, я увидел себя на спокойно шествующем белом коне, я был в рыцарском облачении, рядом бежала Ассоль, на шее у нее темнел широкий кожаный ошейник с металлическими шипами. У меня на голове — конический шлем, прикрывающий нос, на теле кожаная куртка. Большой двуручный обоюдоострый меч покачивался и ударял по моему бедру, и от него исходила сила, которая была готова проявиться в борьбе за добро, истину, любовь. Мы двигались по неведомым просторам, вокруг нас высились незнакомые горы, потом появилась пустыня, а затем солнечная долина, заросшая сочными травами, высотой по брюхо коня. То, в лицо дул свирепый ветер с дождем, то мы пробивались сквозь лютую пургу и замерзали на горных перевалах, то страдали от жажды в знойных пустынях, но мы шли вперед к какой-то очень важной цели. Переправлялись через бурные реки, готовые поглотить нас своими темными, бушующими водами. А ночи мы проводили у костра, от которого в черное, ветреное небо летели искры. Тогда от седла я отстегивал какой-то струнный инструмент и начинал петь длинные баллады о любви и разлуке, о битвах и победах, о невзгодах, которые нам не страшны и которые мы преодолеем во что бы то ни стало. И вдруг мы оказались на Большом Утрише, как раз в том месте, где я спал. Здесь было много людей, которые сидели с закрытыми глазами под можжевельниками. Что они тут делают, подумал я. И это последнее, что я запомнил, потому как очнулся от прикосновения к своему лбу чьей-то ладони. Это была Дельфания, которая стояла на коленях рядом со мной. Вокруг лес был залит таинственно-лунным светом, и все вокруг казалось нереальным и фантастичным.
— Мне снился прекрасный сон, Дельфи! Зачем ты меня разбудила? — произнес я, продолжая лежать. — Я так и не узнаю, что было дальше, зачем люди сидели под деревьями?
— Я разбудила тебя как раз для того, чтобы все объяснить, — сказала она.
— Что объяснить? Ведь ты не знаешь, что мне снилось.
— Я знаю, Владимир, — произнесла Дельфания. — Ты видел себя рыцарем, который странствовал по неведомым краям, странам, пустыням.
— Действительно, — удивился я. — И у тебя этому есть свое объяснение?
— Не только, я должна тебе сказать еще что-то очень важное, что касается твоей миссии на земле.
— Мне представлялось, что мы уже все обговорили, Дельфи, может быть, не сегодня? Посмотри, какая чудная ночь! Она будто специально создана для любви, а не для разговоров, — произнес я и потянул Дельфанию к себе.
— Вот именно, ночь любви, и я буду говорить тебе только о любви, но не о нашей с тобой, а о другой.
Я поднялся и, прислонившись спиной к кроне могучего можжевельника, в который раз принялся с покорностью слушать эту странную женщину из моря, не только покорившую меня своей красотой и нежностью, но откровениями и знаниями. Дельфания встала во весь рост и принялась говорить тихо и проникновенно, будто поверяла мне какую-то тайну:
— Эволюция человечества состоит из трех этапов— ступеней, по которым нужно подниматься вверх, к вершине совершенства и гармонии. Первый уровень — уровень силы. На этой стадии цивилизация постигает многие законы мироздания, кармы, познает причинно-следственные связи, тонкие энергии, овладевает и управляет ими. На этой фазе эволюции работает только разум. Второй — уровень любви, когда все прежние знания и способности оставляются и в работу включается сердце, источающее новый и более тонкий вид энергии — любовь. Эта более высокая ступень развития открывает новые просторы бытия, новые законы мироздания. На этой стадии люди сознают, что сила любви способна сделать многое, а точнее все. Третья ступень — ступень смирения или недеяния, когда человечеству следует оставить и любовь, потому как все— таки хотя это и высокое чувство, но оно человеческое, а на этом, завершающем этапе эволюции должна про— явиться высшая, небесная любовь. Для этого разум, душа и сердце должны оставить все свои прежние достижения, действия, наработки, смириться со всем и позволить снизойти высшим энергиям так же, как небо отражается в озере, если его поверхность чиста и неподвижна. Человеку, для того чтобы пройти один этап эволюции, порой не хватает и жизни. Однако если он завершил одну стадию, то должен подниматься на следующий уровень, иначе происходит саморазрушение. Так и працивилизация окончила первый этап эволюции, овладела в совершенстве многими знаниями, умела управлять энергиями этого плана, но не пошла дальше и потому погибла в огне собственно тех сил, которые сама пробудила. Древние не смогли отказаться от обладания этими энергиями и подняться на новый уровень овладения силою любви, и потому были уничтожены.
— Это очень интересно, Дельфи, но какое отношение все это имеет к настоящему времени?
— Сейчас наступает период, Владимир, когда люди также должны сделать шаг на следующий уровень эволюции и овладеть энергиями любви.
— Ты хочешь сказать, что сегодня нет таких людей, которые вступили бы на путь любви?
— Несомненно, есть, но подавляющее большинство людей слишком увлеклись силами первого уровня и ничего более не желают знать, потому как гордость от собственных достижений застлала им глаза и они не видят, что пора все это оставить и совершить следующий шаг по лестнице эволюции. Очевидно, что подниматься вверх трудно, потому что приходится отказываться от прежних наработок, от устоявшихся взглядов, способностей, приобретенных в результате практики, но иного выхода нет.
— Хорошо, Дельфи, я это понял, но какое отношение ко мне имеет все сказанное? Ты желаешь, чтобы я написал об этом?
— Не только это, Владимир, ты должен открыть свой затвор и вновь, как и прежде, начать проводить занятия и семинары.
— Прошу тебя, не надо об этом, все это уже позади. Я слишком люблю тишину и уединение, чтобы вернуться к прежнему образу своей жизни. Все это было, но прошло, — произнес я и мне стало грустно, ибо я даже не желал слышать о том, чтобы изменить уклад своей жизни.
— Ты не понимаешь, Владимир! — вдруг разгорячилась Дельфания. — Ты завершил весь цикл эволюции, прошел все три ступени и потому ты должен помочь идущим подняться на следующую ступень — уровень любви.
Я молчал, потому что весь этот разговор зашел, как мне казалось, «не в ту степь».
А Дельфания меж тем продолжала:
— Ты помнишь, как ты вступил на путь смирения и недеяния, когда отказался от успеха, от своих достижений, от славы и удалился в пустынь?
Я молча кивал головой.
— Это было самое трудное и самое тяжелое испытание для тебя, потому как куда легче чего-либо добиться, завоевать, нежели потом отказаться от достигнутого, но ты сумел это сделать, и отныне для тебя период отрешения от плодов рук своих завершен.
Я не знал, как уйти от разговора, ведь Дельфания буквально припирала меня к стенке, и мне некуда было скрыться от ее аргументов.
— Допустим, Дельфи, это так, но откуда ты знаешь, что путь смирения мною пройден? — защищался я не без надежды на то, что все-таки выскользну из-под ее натиска.
И я уже было начал праздновать победу, как вдруг она как-то странно блеснула глазами и ее щеки потемнели.
— Ты прошел последнее испытание, — произнесла Дельфания тихо, с некоторой неуверенностью в голосе.
— Какое еще испытание? Дельфи, ты решила меня разыграть, я ничего не понимаю.
— Дай мне слово, что не обидишься, тогда скажу, — вдруг выговорила она.
— Конечно, Дельфи, я даю тебе слово, но только давай поскорее завершим наш разговор. Ведь я люблю тебя, — произнес я в надежде наконец-таки перейти от любви эволюционной к любви человеческой.