Дельфиний мыс
Шрифт:
Ребята тем временем сильно обогнали Одика. «Надо отстать, — решил он, — нечего нам тащиться за ними…» Но впереди, рядом с Катраном, проворно бежала Оля, и Одик ринулся вдогонку.
Вокруг уже было много загоравших, и приходилось все время обходить их. Впрочем, Катран то и дело дурачился, перепрыгивал через их ноги и спины, и при этом не переставал катить камеру.
Одик иногда отставал от них, чтобы люди не подумали, что он из их компании.
Внезапно шедший впереди Миша остановился, обернулся к ребятам и тихо сказал:
— Вон
— Понятно, — подтвердил за всех Катран.
Миша двинулся вперед, прошел метров сорок — Одик зорко следил за ним — и присел возле одного пляжника Странно, то все торопился, подгонял, а то расселся.
Катран тоже остановил камеру, пригладил непросохшие черные волосы и как-то весь приосанился. Потом опустился на камеру и уставился на этого человека.
Он был в старомодных плавках с тесемкой на боку и чем-то поразительно напомнил Одику отца: лысоват, лобаст, не худ. И даже ямочка на подбородке! Как-то странно и тревожно было смотреть на него… Может, он родной брат отца? Но Одик знал, что братьев у отца нет, есть две сестры.
Этот человек был только постарше отца — с седыми висками и очень сильным телом.
— Что так рано поднялись? — спросил он. — Поесть хоть успели?
— Мы-то с Мишей и Толяном — да, — сказал Катран, — а за Ваську не ручаюсь: он у нас произошел не от обезьяны.
— А от кого же? — вдруг пискнула Оля, и Одик вобрал голову в плечи.
— От черепахи, — сказал Катран, и все расхохотались.
А один мальчишка — конечно же, это и был Вася, круглолицый, ушастый, как горшок с ручками, — мгновенно покраснел. Подтянулись остальные ребята и тоже расселись: один поближе, другой подальше от Федора Михайловича видно, от степени знакомства с ним.
— Вся команда в сборе. — Он глянул на синюю Илькину ленту. — Опять на Дельфиний? Надоело жить с целыми шеями и неполоманными ногами?
— Что вы! — сказал Катран и небрежно бросил: — Приходится, Ильку выводим в герои, а то совсем сна лишился… Вот увидите, и месяца не пройдет, как он проберется на мыс.
— Слушайте его больше! — крикнул Илька и подскочил с земли. — Сегодня же проберусь!
— Ого как быстро! — сказал Федор Михайлович. — У вас, я вижу, открылись краткосрочные курсы по героизму? До какого возраста туда принимают?
Катран показал все свои белые зубы.
— Без ограничения! — Потом оглянулся на Одика с Олей и неожиданно тихим, очень серьезным голосом спросил: — Как же вы теперь будете?
— Ты что имеешь в виду? — спросил Федор Михайлович.
Катран на миг замялся.
— Ну, если они… эти самые… и вправду сделают то, что обещают? Ведь могут же?
Федор Михайлович подобрал под себя не по годам крепкие, мускулистые ноги, присел по-турецки и улыбнулся.
— Почему ж не могут? Такие все могут.
— А вы так и будете ждать?
— А я не жду. И не думаю о них.
— Нельзя так… Попросили бы милиционера для охраны.
Федор Михайлович
— Что ты, Жора. Откуда в отделении лишние милиционеры? И я думаю, это пустые угрозы.
Все немножко помолчали.
«О чем это они? — забеспокоился Одик и почесал голову. — Что за угроза? Почему и кому нужна охрана?»
— Что это вы в такую рань сегодня? — прервал молчание Миша.
— В десять надо быть в школе, — сказал Федор Михайлович, — у меня ведь каникулы еще не начались.
«Учитель! Конечно, он учитель!» — догадался Одик.
— Жаль, — произнес Миша, — снова бы сходить с вами в ту крепость к таврам, где был храм Девы, которой они приносили в жертву пленных греков, потерпевших кораблекрушение…
— Подождите. Вот освобожусь…
Ничего понять из этого разговора Одик не мог. Ну решительно ничего! И вот что еще слегка тревожило его: ребята вроде бы по-свойски разговаривали с учителем, улыбались и в то же время по приказу Миши что-то тщательно скрывали от него… Что?
Миша встал, встряхнул рюкзаком — в нем что-то громко звякнуло — и сказал:
— Ну мы пойдем, а то сегодня много дел.
— С Илькой хлопот не оберешься, — добавил Катран.
— Пустобрех! — Илька под смех ребят замахнулся на Катрана, и тот отскочил.
— Ну идите, идите отсюда, — заторопил их Федор Михайлович. — Пляж общественное место, а хотите расквасить друг другу носы — катитесь на свой мыс…
Все повскакали с мест. Федор Михайлович тоже встал и, сказав: «Ну, последний раз — и домой», пошел к морю. Одик посмотрел ему вслед и увидел на спине, чуть левей позвоночника, два глубоких розовых рубца; кожа на них не загорела, и они так и бросались в глаза.
Катран поднял камеру, и мальчишки двинулись дальше.
— А что это у него на спине? — спросил Одик, догнав Мишу.
Миша повернул к нему острые синие глаза.
— Может, слышал: на свете была война? — холодно спросил он, не сбавляя хода.
— Слышал.
— Молодец, поздравляю… Так вот, от нее… Командиром танка был. Последние слова он произнес уже не глядя на Одика, а вперед, в сторону мыса. И не так презрительно.
Скоро путь им преградил серый бетонный забор со следами тщательно заделанных проломов в нескольких местах.
— Что за олухи отгородили пляж? — сказал Одик, нарочно сказал погрубее, чтобы не думали, что он такого уж нежного воспитания.
— У своего Краба спроси! — Катран сплюнул сквозь зубы. — Его владения! А там, где ты живешь, — филиал! Никто из директоров не пошел на это, а он… Ломали мы, ломали все его ограды, пока бетон не воздвиг! — И совсем спокойно кончил: — Как пойдем — водой или парком?
— Парком, — отозвался Миша.
Они отогнули «секретный» кусок бетона, державшийся на металлических прутьях, аккуратно приладили его на старое место, пронеслись через тенистый благоухающий парк и минут через двадцать подошли к пустынной бухте у самого Дельфиньего мыса.