Дело Черного Мага. Том 4
Шрифт:
Алекс вспомнил ту игрушку, которую использовала Адель в клубе. И пластмассовый брелок на аукционе. Она вовсе не лечила свое тело. Чтобы там не использовала девушка — это сдерживало фейри внутри неё.
— Но все имеет свои активные и пассивные фазы. В этот день, когда ей исполняется восемнадцать лет и, одновременно с этим наступает день осеннего равноденствия, когда Зимний Двор вступает в свою активную фазу, Адель больше не сможет сопротивляться своей новой сути. Она станет принцессой Зимнего Дворца. Или принцесса станет ею. Если честно, я не силен
Она плакала. Что-то говорила.
Алекс же держался за штырь так, будто это удерживало его сознание в этой поганой реальности.
— Я сперва вообще не хотел браться за это дело, — вздохнул Каратель и пнул тело девушки. — Видите ли, молодой человек, я больше специализируюсь по черным магам. Вернее — вашему истреблению. Вы, может, даже слышали обо мне.
Он снял перчатки. Руки, покрытые черными черепами. Алекс слышал об этом маньяке из числа святош. Черные Руки. Знаменитый охотник на нечисть.
— И ты… называешь… меня… черным… — прохрипел Дум.
— Ну а как еще, — пожал плечами Черные Руки. — или ты вот об этой дурочке? Молодой человек, ай-ай-ай, нельзя так относится к магии. Фейри, пусть и неприятные господа, не без этого, но они — сама природа. В них нет ни добра, ни зла, только стихия. У них — стихия, а у меня приказ. Очень приятный приказ. Остановить одного глупого, зарвавшегося черного мага, решившего сунуться в игру, смысла которой даже не понимает.
… Ты понятия не имеешь, во что впутываешься…
… Ты думаешь, что знаешь, дух…
— Кстати об игре, — Каратель наклонился и поднял шкатулку.
— Нет, — Адель что было сил потянулась к ней, но её отбросил мощный пинок.
— Фейри помешаны на своих понятиях о честной игре. Если есть яд, должно быть и противоядие. Если можно заколдовать, то можно и расколдовать. Если есть не особо честный контракт, то будет и способ, как все вернуть вспять. И вот здесь, — Каратель размахнулся и швырнул шкатулку в открытую пасть океана. Адель истошно закричала и попыталась броситься следом, но он её не пустил. — там сердце смертной девушки. Сердце, вместо которого в её теле сейчас бьется осколок льда. Ну, метафорически, конечно. Фейри вообще — одна сплошная метафора. Так что видите, мистер Думский, как все забавно получается.
Каратель поднял пистолет.
Алекс только улыбнулся.
Действительно — забавно.
Он оторвал руку от штыря, а затем вытянул её перед собой и выставил вперед средний палец.
— Ты… сдохнешь…
— Нет, мистер Думский, сегодня сдохните только вы.
Он дважды нажал на спусковой крючок.
Адель закричала. Её крик постепенно переходил в вопль, вопль становился ветром, ветер штормом, а затем на весь город обрушилась жуткая метель.
Она поднялась закованная в ледяную броню, с двумя мечами, выкованными из самой темной ночи года, а вокруг Каретеля уже запылали волшебные печати.
Но Алекс все этого не
Он медленно засыпал.
Наивный черный маг.
Глупый черный маг.
Мертвый черный маг.
Глава 41
Глава 41
— Алекс…
Он не хотел открывать глаза.
— Алекс, прошу тебя…
Не хотел, чтобы этот сон заканчивался. Не хотел, чтобы все вновь повторилось. Уже в третий раз. За что ему это? Чем он так насолил старому хрену в вечном городе? Что он такого сделал еще до своего рождения, чтобы заслужить все это?
Почему он?
Нет, он не хотел просыпаться.
— Пожалуйста…
Но не мог этого не сделать.
Он открыл глаза. Штырь в его теле превратился в воду, вместе с которой из раны вытекала кровь. Пули, застывшие и обернувшиеся ледяными сосульками, валялись рядом с ним.
Карателя нигде не было. Только развороченный, полуразрушенный док. Где-то еще горели искры от разбитых трансформаторных будок и оборванных проводов. Местами поднимались высокие сосульки. Место битвы мага и принцессы Зимнего Двора — ледяное побоище невероятных масштабов.
А еще с неба падал снег. Крупными хлопьями он ложился на её длинные ресницы и глаза. Глаза, стремительно меняющие цвет на ярко голубой, почти небесный.
— Пожалуйста, Алекс…
— Нет, — закачал он головой. — я не могу… там, в море есть твое сердце. Я найду и…
— Уже нельзя, — она улыбнулась. Так же тепло и спокойно, как и всегда. Она поднесла ладонь к его лицу. Такую холодную… — Я впустила её… воспользовалась её силой. Теперь пути обратно нет…
Алекс знал, что она говорит правду. Знал, что все так и было. Но между знанием и верой лежит огромная бездна. Бездна, из которой Алекс не хотел выбираться.
— Мы что-нибудь придумаем. Обязательно придумаем. Я найду лекарство. Ты ведь…
С её щеки упала слеза. Или это была щека Дума и его слеза? Он не знал…
Она вложила ему в ладонь револьвер. Тот самый, что и начал их путешествие. Револьвер, который никогда не предназначался для Дума. Она хранила его на крайний случай. На этот крайний случай.
— У меня не хватит сил нажать на курок, — прошептала она.
Почему у него должно хватить? Почему он должен это сделать? Разве у него были силы, чтобы сделать то, что она хотела?
— Пожалуйста, Алекс, — она плакала своими разноцветными глазами из последних сил сражаясь с той, что просыпалась внутри её души. Пока еще — её души. — Я не хочу так… не хочу жить так… пожалуйста… дай мне умереть человеком, а не… принцессой… зимы.
Алекс кивнул. Дрожащей рукой он поднял пистолетов и приложил к её виску.
— Ты отвезешь меня на озеро? — спросила она. — Которое, как море?
— Конечно, — тугой ком в горле почти не давал ему говорить, но он пытался. — мы будем ходить по берегу и танцевать.